Малыш быстро затих. Я окунула его в тазик с чистой водой. Ферранте высоким голосом напевал молитвы Единому-милостивому.
Вверяю твоей мудрой воле это дитя и нарекаю его Родриго Диасом, «Днём славным». Ибо он пришёл в наши жизни так же, как приходит «день славный» на смену ненастной и полной ужасов ночи. Пускай судьба твоя будет столь же светлой, а воля столь же крепкой, как имя. Да укажет Единый тебе путь сквозь пустоши суетной жизни, да будет эта женщина, Ферранте кивнул мне, Лайсве Веломри, твоей защитой и указующей звездой, когда все остальные светила погаснут. Будь славным, мой сын, и будь сильным, он поцеловал мальчика в лоб, окунул палец в миску с хной и нарисовал на месте поцелуя рыжую точку. А ты, Лайсве Веломри, будь ему преданным другом и заступником всю жизнь и даже после неё.
Он так же поцеловал меня и нарисовал на лбу рыжую точку, скрепив наши узы. Родриго, или Руй, как позволил нам ласково называть его Ферранте, уснул. Под сердечные поздравления гостей мы преломили лепёшки и испили ключевой воды. Задерживаться на домашнее застолье я не стала и побежала к Микашу под печальный вздох Ферранте.
Глава 29. Высокородная невеста
По моим подсчётам Микаш должен был уже прийти с парада. Его аура ощущалась в его комнате, но когда я открыла дверь, внутри никого не оказалось. Я вошла, оглядываясь по сторонам, как вдруг мне на талию легли сильные ладони.
С любовником миловалась, неверная? зашептал хриплый голос, требовательные губы защекотали мочку уха. Пока я защищал мир от демонов.
Я же писала, что буду у друзей на празднике, я таяла в его объятиях, смаковала его терпкий запах, не в силах думать ни о чём, кроме близости его подтянутого тела.
Странные у тебя друзья, продолжал шептать он.
Ты себя имеешь в виду?
Каждый раз возвращаясь домой, я боюсь, что ты ушла навсегда и я никогда не смогу ни обнять тебя вот так, он так крепко стиснул руки, что дышать стало тяжко, ни поцеловать вот так, губы впились в шею, затягивая кожу, отчего по телу проскакивали искры, ни даже видеть.
Отчаяние в его голосе вырвало меня из тенёт наслаждения и заставило повернуться к нему лицом:
Пока я здесь. Мы же договаривались быть вместе и наслаждаться каждым отведённым мгновением.
Теперь мне этого мало, Печально и пристально смотрели усталые серые глаза. Хотелось целовать их до тех пор, пока это выражение не сотрётся с его лица.
От разлуки никакие клятвы не спасут.
Но они помогают верить. Вера всё, что у нас есть, он переплёл со мной пальцы.
Наши голоса смолкли, уступив разговору изголодавшихся поблизости тел.
Мне не понравилось, каким Микаш приехал в этот раз. Он уверял, что всё прекрасно, но оставался подавленным. Однажды я заметила, как он достаёт из-под неприбитой доски в полу кубышку с деньгами. Это я уговорила его завести её, а не отдавать всё жалованье мне, ведь он их заработал своим потом и кровью. Столько времени посвящал армии даже в отпуске! Я помогала ему составлять отчёты и делать записи, когда он буквально засыпал за столом. В последние дни так и вовсе не отрывался от карты и носился по городу, обстряпывая что-то для своего обожаемого маршала.
Микаш пересчитал хранившиеся в глиняном горшке монеты и ссыпал их обратно сквозь растопыренные пальцы.
Цены на жилье растут, ответил он на мой незаданный вопрос, не потрудившись обернуться.
Из-за войны и наплыва беженцев, я знаю.
Я опустилась рядом с ним на пол и обняла со спины.
Теперь этого даже на небольшой домишко в дешёвом районе не хватит.
Последние монеты соскользнули с его ладоней в кубышку. Он с таким остервенением запихивал её обратно, что едва не разбил.
Можно купить небольшую квартиру или продолжать жить здесь. Через пару лет, глядишь, война закончится, и жильё снова подешевеет. Ты станешь маршалом и купишь большой дом на главной площади, такой, какой только пожелаешь.
Микаш взял мою ладонь и приложил к губам.
Вряд ли я когда-нибудь стану маршалом. К следующему походу мне придётся вернуться на место командира, а то и рядового. Я думал, когда посвящусь в орден, передо мной откроются все двери, ан нет! Сколько ты ни бейся, сколько ни старайся, всё равно люди будут смотреть только на знатность рода.
Микаш взял мою ладонь и приложил к губам.
Вряд ли я когда-нибудь стану маршалом. К следующему походу мне придётся вернуться на место командира, а то и рядового. Я думал, когда посвящусь в орден, передо мной откроются все двери, ан нет! Сколько ты ни бейся, сколько ни старайся, всё равно люди будут смотреть только на знатность рода.
Мне так жаль!
Это мне жаль, что я никогда не смогу построить для тебя дворец из белого мрамора.
Мне не нужно, я принялась его целовать, шею, плечи, макушку до чего могла достать.
Пару мгновений и мы уже танцевали танец обнажённых тел среди белоснежных простыней, неистовый и отчаянный. Столько в нём было боли, что тоска не отпускала сердце даже на пике блаженства.
Мы готовились к очередному приёму во Дворце Сумеречников. Как героя многих сражений, Микаша приглашали туда постоянно, но высшее общество ему претило. Мне приходилось уговаривать его посещать хотя бы главные мероприятия, чтобы его поведение не сочли грубым. Присматривала за его костюмом и внешним видом немного, но хоть чем-то помогала.