Я часто навещала семью Машкари. Малыш Бурро выздоровел и вернулся домой. Хлоя всё так же цеплялась за меня клещом, считая своей собственностью. Что меня в ней так проняло? Схожесть ли с погибшей Айкой, желание искупить вину или непосредственность и искренность, которой мне так не хватало среди своих?
Я пыталась привить Хлое хороший вкус, манеры, любовь к чистоте и порядку, но выходило слабо. Стоило чуть сильнее натянуть поводья, как она закусывала удила. В конце концов я оставила попытки. Когда она просила, я с удовольствием рассказывала и показывала всё, что знаю, а когда перечила и затыкала уши, я молча пыталась её понять.
Хлоя быстро взрослела и хорошела. Угловатые детские черты смягчались, формы приобретали пленительную округлость, глаза и улыбка становились ещё более обольстительно-невинными, движения по-кошачьи плавными.
Осенним утром мы гуляли по широкой главной улице. Ярко светило солнце, хоть и не припекало так жарко, как летом. Возившиеся на улице женщины и дети здоровались и махали рукам. Навстречу шагала шумная компания мастеровых. Юноши с интересом оглядывали нас, Хлоя дерзко смотрела им в глаза, надувала губы, посылая особо понравившимся томные улыбки. Те ухмылялись в ответ, один даже остановился, но товарищи потянули его за собой, не дав заговорить.
Будь благоразумней. Парни порой плохо управляют своими страстями, лучше их не подзуживать, предупредила её я.
Ой ли, отобьюсь! отмахнулась она.
Я тоже так думала, когда кузен Петрас предложил вызвать духов в охотничьем домике ночью. Знала, что нравлюсь ему. Думала, ну обнимет у камина, поцелует. У меня и ухажёров-то до этого не было. Любопытно стало, какие они ухаживания. А он он опоил меня для храбрости и потребовал гораздо больше, чем я хотела ему дать.
И что же ты? встрепенулась Хлоя.
Мой брат пришёл в последний миг и надавал наглецу по шее. Он всегда меня защищал, даже от меня самой, я всхлипнула, вынимая из-за пазухи гербовую подвеску единственное, что Вейас оставил мне перед уходом. Порой я тосковала по его шаловливой ухмылке непереносимо, хоть и старалась изо всех сил забыть.
Я бы никогда на такие глупые уловки не попалась! Хлоя высунула язык, дразнясь.
Я печально вздохнула:
Какой бы ты ни была умной и проницательной, всегда есть шанс, что близкий, тот, кому ты веришь больше всего, обманет и ударит в спину. Не подставляться, значит, закрыться ото всех, забиться в самую глухую щель и не казать из неё носа. А чтобы жить среди людей, так или иначе нужно доверять. Хотя бы тем, кому хочется довериться.
Пфе, вот поэтому тебя все и обманывают! она смачно сплюнула себе под ноги.
Порой Хлои становилось слишком много. Тогда, вежливо попрощавшись, я уходила на некоторое время, чтобы отдохнуть и не вымещать на ней раздражение. Так поступила и сейчас.
Мы стали видеть Жерарда намного реже, но он о нас не забывал, всегда устраивая нечто особенное в свои визиты. Вот и в этот раз мы с нетерпением ждали, что он объявит нам, собрав в учебной комнате.
Вы уже достаточно обучены и натренированы для поездок на природу. Медитация в уединённых местах помогает проникнуть в божественные сферы. Это будет совершенно новый для вас опыт слияния со стихиями.
Я подняла руку. Жерард кивнул.
Я как-то провела три дня на горе Мельдау в Утгарде без еды, воды и сна. Лежала на земле в очерченном камнем круге. Разум мутился, стиралось всё личное, пропадали ощущения тела, и я растворялась в криках орлана, в завываниях ветра, в небе, в камнях. Перед глазами разворачивалась вся история мира с пришествия Повелителей стихий и их танца сотворения. Я была среди них, пела и танцевала вместе с ними, приобщаясь к таинству созидания.
Девчонки испуганно переглядывались. Должно быть, со стороны мои слова звучали очень бредово.
Именно этого мы добиваемся, поддержал Жерард, заметив моё смущение. В чрезвычайных обстоятельствах открываются резервные силы родового дара, а следовательно, возрастают способности Норн.
По крайней мере, это легче, чем бесконечные цифры и зубрёжка, смягчилась Торми.
Джурия оставалась всё такой же недоверчивой. Мне же не терпелось выбраться из душных стен города.
Перед вылазками мы несколько дней ничего не ели в память о моём «первом опыте». Животы сводило от голода, то и дело раздавалось урчание, мысли о еде осаждали разум. Мне-то ещё ничего. Во время путешествий жить впроголодь приходилось часто. Ощущение жгучей пустоты было даже приятным наполняло тело лёгкостью, а мысли и впрямь становились неземными. Но остальным пришлось несладко, особенно Джурии. Ей делалось дурно, если она не перекусывала каждые несколько часов.
Перед вылазками мы несколько дней ничего не ели в память о моём «первом опыте». Животы сводило от голода, то и дело раздавалось урчание, мысли о еде осаждали разум. Мне-то ещё ничего. Во время путешествий жить впроголодь приходилось часто. Ощущение жгучей пустоты было даже приятным наполняло тело лёгкостью, а мысли и впрямь становились неземными. Но остальным пришлось несладко, особенно Джурии. Ей делалось дурно, если она не перекусывала каждые несколько часов.