Он думает, не следовало ли сочинить себе другую профессию. Джейк Альперт мог быть кем угодно дипломатом, финансистом, врачом.
Мой отец убеждал меня бросить живопись. Он не любил искусство, считал его «выпендрежем».
Они смотрят, как распорядитель идет через толпу в надежде на будущие чаевые, подносит огромную бутановую зажигалку тем, кто собрался закурить. Несколько музыкантов с инструментами в футлярах устроились на зрительских местах, смотрят, как играют коллеги.
Так как я могу помочь вам собрать ту коллекцию, которую вы хотите? спрашивает Элли.
Кстати, чуть не забыл.
Марти вынимает из кармана конверт с деньгами и придвигает к ней. Он видел, как такое делают в кино, и сейчас жалеет, что не заказал мартини. Почему-то она не заглядывает в конверт.
Спасибо.
Знаю, глупо, но я предпочитаю иметь дело с наличностью. Я сын иммигранта.
Надеюсь, вы не расплачивались наличностью с «Торнтоном и Моррелом».
Они охотно сами со всем разобрались через мой банк. Картины доставили, как только аукционный дом получил подтверждение, что деньги переведены. Рабочие выглядели в точности как их швейцар артритные старики в блейзерах и свитерах с ромбами.
Там, кажется, не было никого младше шестидесяти. Элли смеется. Так что дальше? Итальянское Возрождение? Венецианские свадебные портреты?
Она отводит взгляд, как будто снова допустила бестактность.
Он покачивает стаканом, звеня кубиками льда о стенки.
Что вы знаете о художницах семнадцатого века? Голландках, например.
Марти не знал, когда направить разговор в эту сторону, но теперь, раз уж задал вопрос, наблюдает за реакцией Элли. То, что он якобы вдовец, раскрепостило его.
Она смотрит в стол и отпивает еще глоток вина.
По совпадению, это как раз тема моей диссертации. Художницы голландского Золотого века. Вернее, было темой, пока все не забуксовало.
Я не хотел напоминать вам о неприятном.
Все в порядке, просто меня совесть мучает. Каждый раз, как смотрю на пишущую машинку, меня мутит. А вы знаете, что «Ремингтон» выпускает не только пишущие машинки, но и ружья? Я думаю об этом всякий раз, как на нее смотрю.
Наверное, я никогда об этом не задумывался. А вы знаете, что застежку-«молнию» изобрели раньше колючей проволоки? Я как патентный поверенный отследил историю изобретения. Человек, запатентовавший первую «молнию» в девятнадцатом веке, назвал ее «автоматической непрерывной застежкой для одежды». По очевидным причинам название никого не зацепило
Занятно, говорит Элли, но Марти понимает, что она не слушает. Она берет салфетку, потом роется в сумке, вытаскивает очки и ручку. Известно несколько художниц голландского Золотого века. В исторических документах есть упоминания примерно о двадцати пяти, но лишь у нескольких работы сохранились.
Она пишет на салфетке: «Юдит Лейстер, Мария ван Остервейк, Рашель Рюйш». Отрывает ручку от бумаги, смотрит поверх бокала на сцену в облаках табачного дыма.
Была еще такая Сара де Вос, но известна лишь одна ее атрибутированная работа. Элли добавляет «де Вос» в конец списка.
Марти отвечает без запинки:
И все они, надо понимать, в частных собраниях? Так что, если коллекционер вроде меня хочет их приобрести, есть вероятность, что когда-нибудь они появятся на аукционах?
По большей части они в университетских или государственных музеях. Несколько в частных коллекциях. Хорошие Лейстер в вашингтонской Национальной галерее. Цветочные натюрморты Рюйш есть везде она дожила до глубокой старости и писала всю жизнь.
Может быть, вы поможете мне что-нибудь из этого найти. Думаю, моей жене понравилась бы идея голландских художниц.
Марти понимает, что говорит чересчур театрально, но понимает и другое вряд ли у него будет еще много поводов встречаться с Элли. Если напоминать ей о фальшивке и незаконченной диссертации, она будет переживать все больше и в конце концов откажется с ним видеться, сославшись на недостаток времени. Все это выдает ее осторожная манера, за которой угадывается подземная река вины.
У вас есть дети? спрашивает она.
Марти берется за стакан.
Мы были обречены не иметь детей, говорит он. Каким-то образом она вынудила его сказать правду о себе.
Когда ее бокал наполовину пустеет, Марти повторяет заказ.
А теперь довольно о деле, говорит он. Если вы проведете небольшую исследовательскую работу и сообщите мне, что нашли, я буду очень признателен. Он складывает руки, показывая, что меняет тему. Как австралийская девушка оказалась на Манхэттене?
Сложная история. Я думала, что хочу профессионально реставрировать живопись, так что несколько лет училась в лондонском Институте Курто. Там меня научили всему, что можно узнать о ретуши и о структуре старых полотен. Хотя даже там у каждого преподавателя были свои правила, и никто ни с кем не соглашался. Мы все шли в паб и спорили, как лучше восстанавливать места утрат. Это очень узкий мирок. Так что я решила переключиться на историю искусств и, скорее всего, буду преподавать. Я подала документы в Колумбийский университет и меня туда взяли.
Мне кажется, вы будете прекрасным преподавателем. Насколько я могу судить, вы умеете вдохнуть в картину жизнь.