Белек открыл рот для ответа, но длительный приступ кашля заставил его буквально согнуться в кресле. Откашлявшись, говорил он, то и дело поднося окровавленный платок ко рту:
Твоя власть абсолютна и исключительна, и дается она только в случаях исключительных! Не пытайся насмехаться над нею. Ты сможешь карать и миловать кого угодно. Кого угодно: запомни это, Торнхелл! Запомни крепко, но не смей впадать в злоупотребление! Тебе неподвластен лишь император. Даже ближайшего его родича, члена августейшей фамилии, ты вправе засудить, прознав о его измене интересам Санкструма Он сделал паузу, и я понял, что тут есть не одна и не две закавыки. Ну, это-то как раз неудивительно: судить членов императорского дома во все времена и во всех странах было делом нелегким.
Твоя власть абсолютна и исключительна, и дается она только в случаях исключительных! Не пытайся насмехаться над нею. Ты сможешь карать и миловать кого угодно. Кого угодно: запомни это, Торнхелл! Запомни крепко, но не смей впадать в злоупотребление! Тебе неподвластен лишь император. Даже ближайшего его родича, члена августейшей фамилии, ты вправе засудить, прознав о его измене интересам Санкструма Он сделал паузу, и я понял, что тут есть не одна и не две закавыки. Ну, это-то как раз неудивительно: судить членов императорского дома во все времена и во всех странах было делом нелегким.
Император может сместить меня раньше срока?
Исключено, Торнхелл! Сие есть древний договор между вельможами Санкструма и имперской династией Ра
Я понял, понял, Белек, не стоит повторять. Значит, два года абсолютной власти? То есть почти абсолютной, угу?
Твое слово станет законом. Коронный совет обязан утверждать твои указы. Ты не смеешь распускать Коронный совет или пытаться злоумышлять против власти императора или поступать так, чтобы твои действия разрушили Империю. Белек говорил быстро, будто боялся не успеть, стремился донести до меня основную информацию. Однако ты вправе казнить членов Коронного совета за доказанное предательство или же работу против Империи или любого другого подданного Империи человека либо нелюдя. Такова твоя власть. Коронный совет не может тебя сместить. Тебя назначил сам император. Подписанный его рукою указ о твоем назначении лежит под хрустальной полусферой в храме Ашара, и ты должен взять его в руки не позднее чем через две недели!
Он тяжело, с мокрыми всхлипами задышал, снова прокашлялся в платок. Мне не понравился его взгляд мутный, стекленеющий. И очень не понравилось то, что он сообщил. Империя за сорок лет бездарного правления Эквериса Растара, очевидно, погрязла в сильнейшей коррупции; говоря вульгарным языком мне предстояло разгребать дерьмо такого масштаба, в сравнении с которым авгиевы конюшни показались бы детской забавой. Может, и впрямь вступить в должность, украсть несколько больше чем сто рублей и сбежать? С деньгами можно неплохо устроиться везде, даже в средневековом государстве. Только эти зубные врачи, чтоб им пусто было
А что случится через два года?
Твой мандат истечет, и Коронный совет спросит с тебя за все, что ты сделал.
Это звучало как неизбежный приговор к смерти. Если я возьмусь за дело, через два года мне неизбежно и безусловно отрубят голову причем на законных основаниях.
Глава 4
Ситуация сложилась занятная. Белек сказал, что обратно мне хода нет, и я почему-то ему верил. А рабочее место здесь, в этом мире, меня уже ждет, только напоминает оно электрический стул, на котором я буду поджариваться два года с особой изощренностью.
Если не сбегу, конечно, но когда это я бегал от трудностей? Не бегал я от них никогда. Любой вызов для моих профессиональных способностей как красная тряпка для быка: я кидаюсь вперед, только пыль летит из-под копыт.
Однако если я затею игру в архканцлера без поддавков и начну очищать «конюшни», члены Коронного совета, интересы которых я, несомненно, зацеплю, легко и просто отрубят мне голову, когда пройдет время моей власти. Но это в случае, если я буду играть по правилам Средневековья. А если использовать знания двадцать первого века? Ну а местная знать, естественно, использует против меня уловки Средневековья, о которых я ни сном ни духом. Посмотрим, значит, чья возьмет.
За окном раздались странные звуки сначала шлепанье, а потом плюханье, кряхтенье и даже какое-то кваканье.
Я встал, отодвинул витражную створку и посмотрел вниз. Промежуток между домами представлял собой грязевое месиво, в котором плескалась рябая свинья-доходяга. Свиньи обычно плещутся в грязи, чтобы смыть паразитов, ибо, как ни парадоксально это звучит, животные они весьма чистоплотные. Ну а тут, стало быть, была не просто грязь, а вдобавок и свежая кучка помоев, несомненно выплеснутых из окна. Так что свинья одновременно принимала ванну и лакомилась.
Обзор справа закрывала глухая бревенчатая стена, слева виднелся кусок улицы в непролазной грязище. Видимо, недавно прошел дождь. По улице неспешно катила телега, запряженная парой чубарых лошадок. Правил ими пацан лет восемнадцати, в немаркой серой одежде и высоких сапогах с отворотами, вроде тех, что надевают в моем мире охотники и рыбаки. За бревенчатыми домиками с остроконечными крышами громоздились холмы, покрытые лесом. Глухомань