Майра спросила его о пандусе, который теперь был установлен поверх ступенек крыльца. Доктора Боба и Мисси больше волновало инвалидное кресло, стоящее в углу гостиной, и грудной ремень созданный для людей, не способных сидеть вертикально опоясывающий его спину. Дейрдре не задала ни одного вопроса, только смотрела на него проницательными печальными глазами.
Они ели аппетитную вегетарианскую запеканку (Мисси), картофель, запечённый в сырном соусе (Майра), и комковатый, но ангельски вкусный торт, который слегка подгорел снизу (доктор Боб). Вино было отличным, но разговоры и смех были куда лучше.
Когда они закончили, он сказал:
Время признаний. Я лгал вам. Это идёт немного быстрее, чем я говорил.
Скотт, нет! выкрикнула Мисси.
Доктор Боб покачал головой, и кажется, не было удивлён.
На сколько быстрее?
Три фунта в день, а не один или два.
И сколько ты сейчас весишь?
Не знаю. Я избегал весов. Давайте узнаем.
Скотт попытался встать. Его бёдра коснулись стола, и он полетел вперёд, опрокинув два бокала, когда выставил руки, чтобы остановить себя. Дейрдре быстро схватила скатерть и накрыла ей пролившееся вино.
Извините, извините, сказал Скотт. В последнее время не знаю своей силы.
Он осторожно развернулся, как человек на роликовых коньках, и направился в заднюю половину дома. Как бы осторожно он ни пытался идти, его шаги превращались в скачким. Его вес хотел, чтобы он оставался на полу; его мышцы настаивали на парении. Он потерял равновесие и ухватился за один из недавно установленных поручней, чтобы не залететь кубарем в коридор.
О, Боже, сказала Дейрдре. Это как заново учиться ходить.
Ты бы видела, как я последний раз пытался забрать почту, подумал Скотт. Тот ещё опыт.
По крайней мере, никто из них больше не упоминал больницу. Но это не особо-то удивляло его. Одного взгляда на его движения одновременно неловкие, смешные и странно изящные было достаточно, чтобы развеять мысль о том, что больница сможет сделать для него что-то полезное. Теперь это был личное дело. Они это понимали. И он был этому рад.
Они все столпились в ванной, глядя на него, стоящего на весах «Оцери».
Господи, прошептала Мисси. Ох, Скотт.
Весы показывали 30,2 фунта.
Он проделал обратный путь до обеденной комнаты, а они следовали за ним. Он шёл так же осторожно, как человек, перебирающийся по камням через ручей, и всё равно снова столкнулся со столом. Мисси инстинктивно потянулась удержать его, но он отмахнулся прежде, чем она успела дотронуться до него.
Когда все сели, он сказал:
Чувствую себя хорошо. Даже отлично. Правда.
Лицо Майры было бледным.
Каким образом?
Не знаю. Просто так. Но это наш прощальный ужин. Я больше не увижу вас. За исключением Дейрдре. В конце мне понадобится помощь. Ты поможешь?
Да, конечно. Она ответила не задумываясь, приобняв жену, которая начала плакать.
Я просто хочу сказать Скотт остановился и прокашлялся. Хочу сказать, что хотел бы провести с вам больше времени. Вы стали моими хорошими друзьями.
Более душевного комплимента не придумать, сказал доктор Боб. Он промакивал глаза салфеткой.
Это не справедливо! выкрикнула Мисси. Чёрт возьми, не справедливо!
Ну да, согласился Скотт, так и есть. Но я не оставляю после себя детей, моя жена счастлива там, где она сейчас, и это не так не справедливо, как рак или Альцгеймер, или лежать с ожогами на больничной койке. Думаю, я вошёл бы в историю, если бы кто-нибудь рассказал об этом.
Чего мы не сделаем, сказал доктор Боб.
Да, согласилась Дейрдре. Не сделаем. Ты можешь сказать, что от меня потребуется Скотт?
Он мог и сказал, упомянув обо всём, кроме того, что было в бумажном пакете, лежащем в кладовке. Они слушали молча, и никто не высказал и слова несогласия.
Чего мы не сделаем, сказал доктор Боб.
Да, согласилась Дейрдре. Не сделаем. Ты можешь сказать, что от меня потребуется Скотт?
Он мог и сказал, упомянув обо всём, кроме того, что было в бумажном пакете, лежащем в кладовке. Они слушали молча, и никто не высказал и слова несогласия.
Когда он закончил, Майра очень робко спросила:
Каково это Скотт? Как ты себя чувствуешь?
Скотт подумал о том, как бежал вниз по Хантерс-Хилл, когда у него открылось второе дыхание и весь мир предстал пред ним в обычно сокрытой красоте обыденных вещей свинцовое, нависшее над головой, небо, флаги, развевающиеся на крышах зданий, каждый бесценный камушек, сигаретный окурок и пивная банка, лежащие вдоль дороги. Впервые его тело работало на пределе возможностей, а каждая клетка была наполнена кислородом.
Воспарившим, наконец ответил он.
Он взглянул на Дейрдре Маккомб, увидел её блестящие глаза, направленные в его сторону, и понял, почему выбрал её.
Майра уговорила Билла залезть в его переноску. Доктор Боб отнёс её в свой «Фораннер» и разместил сзади. Затем все четверо встали на крыльце, выдыхая облачка пара в холодный вечерний воздух. Скотт остался в дверном проёме, держась за один из поручней.
Могу я кое-что сказать, прежде чем мы уйдём? спросила Майра.
Конечно, ответил Скотт, но подумал, лучше бы она этого не делала. Он хотел, чтобы они все просто ушли. Думал, что открыл одну из величайших жизненных истин (без которой он мог бы обойтись): единственное, что было тяжелее сделать, чем сказать «до свидания» себе по фунту за раз, сказать «до свидания» своим друзьям.