Покупка Красивого-Молодца, отца Кряжа, имела исторические последствия для всего русского коннозаводства. Положительное значение покупки заключалось в том, что Сахновский выдвинул могучую и боевую линию, лучшим представителем которой явился, несомненно, Кряж. Второе последствие имело неисчислимые вредные результаты для всего русского коннозаводства. Давным-давно известно, как неудачны подражания и как бездарны бывают подражатели. Естественно, когда побежал Кряж, а затем Кремень и другие, то история с Красивым-Молодцом получила среди коннозаводчиков поистине всероссийскую известность. Сейчас же появились подражатели, и началась буквально эпидемия выпрягания из бочек, полков и прочих перевозных средств никуда негодных лошадей с назначением их в завод в качестве производителей.
Ловкие барышники действовали на воображение легковерных, легкомысленных людей и устраивали специальное mise-en-scene (представление). Приводили какого-либо степняка-тамбовца или другого провинциала в Замоскворечье или другое подобное место, там сначала украдкой показывали какого-нибудь старого жеребца, рассказывая о нем всевозможные небылицы и самые невероятные легенды, а потом и продавали его. Всякому было лестно в своей глуши прослыть за тонкого знатока и похвастать, что вот, мол, каков я, вот где раскопал этакую лошадь да еще за такую цену. И когда такого Ивана Ивановича или Петра Петровича с завистью спрашивал сосед: «Где купили?» после короткого ответа: «В Москве», уточнялось: «У Ильюшина? У Волкова?». И тогда Иван Иванович хитро отвечал: «Это, батенька, целая история. Раскопал лошадь за Таганкой, у огородника. Ну да я это вам все расскажу после обеда». И все эти жеребцы поступали в заводы и принесли страшный вред орловской рысистой породе. Что удалось Сахновскому, то не удалось повторить никому. Сахновскому еще и повезло: ведь надо же было именно ему, с его-то громадным чутьем и знаниями, наскочить на Красивого-Молодца! А на что наскочили другие хорошо известно изучавшим историю орловской рысистой породы.
Итак, Красивый-Молодец. Далее Сахновский взял Лебедя и создал Лихача, положив начало могучей и боевой линии. Наконец, уже глубоким стариком, берет Нежданного, и хотя не успевает отвести непосредственно от него первоклассного представителя, но указывает и предвосхищает его грядущую славу. О, это был талант! Настоящий! Не прошедший никакой школы, но блещущий столькими цветами своего дарования, давший русскому коннозаводству столько нового и значительного. Молодежь шибаевского завода подавала блестящие надежды, отдельные лошади уже поехали, то есть успешно выступали на ипподроме, прославляя имя молодого заводчика, а барышники охотно покупали целые ставки и отдельных лошадей. Наконец, появился Кряж и, еще будучи двух лет, ездил так, что Сахновский спокойно взирал на будущее и уверял своего хозяина и друга, что они отвели феноменальную лошадь.
Итак, Красивый-Молодец. Далее Сахновский взял Лебедя и создал Лихача, положив начало могучей и боевой линии. Наконец, уже глубоким стариком, берет Нежданного, и хотя не успевает отвести непосредственно от него первоклассного представителя, но указывает и предвосхищает его грядущую славу. О, это был талант! Настоящий! Не прошедший никакой школы, но блещущий столькими цветами своего дарования, давший русскому коннозаводству столько нового и значительного. Молодежь шибаевского завода подавала блестящие надежды, отдельные лошади уже поехали, то есть успешно выступали на ипподроме, прославляя имя молодого заводчика, а барышники охотно покупали целые ставки и отдельных лошадей. Наконец, появился Кряж и, еще будучи двух лет, ездил так, что Сахновский спокойно взирал на будущее и уверял своего хозяина и друга, что они отвели феноменальную лошадь.
Но случилась беда: Шибаев решил продать завод во что бы то ни стало и как можно скорее. Как раненый зверь зарычал и заметался по комнате Сахновский, просил, убеждал и умолял Шибаева изменить решение. Ушел, вернулся и опять просил. Шибаев прослезился, но сказал, что изменить решение не может. Тогда Сахновский, взбешенный, встал, в нем сразу проснулась вся его дворянская гордость, заговорила барская спесь: он обругал Шибаева последними словами и уходя сказал, что больше никогда не желает иметь с ним дела и всю жизнь будет сожалеть о том, что связал свое имя с продажным купцом, алтынником и аршинником, для которого дороги на свете только деньги! И хлопнул дверью.
Поздно ночью Шибаев пришел к Сахновскому, который не спал и переживал самые тяжелые минуты своей жизни. Что произошло между друзьями, о чем они говорили никто никогда не узнал, но наутро они примирились и Сахновский взял на себя ликвидацию шибаевского завода. Тяжелая миссия, ибо надо было собственными руками разрушить то, что с любовью, знанием и увлечением создавалось почти десять лет. И в какой момент разрушить когда слава стучалась во все ворота! Одну лошадь Сахновский не согласился продать, а именно Кряжа, и не ошибся, оставив его за собой.
Уже в двухлетнем возрасте Кряж отличался удивительными способностями, но по условиям того времени начать выступать мог лишь в возрасте четырех лет, ибо трехлетние призы к розыгрышу в столицах назначены не были. Впервые Кряж выступил перед публикой 6-го января 1880 года. Афиша этого бега с собственноручной пометкой Сахновского была им подарена мне. Кряж пришел первым, с ним никто не решился записаться, и он выиграл, как пожелал, так как ехал один. В Москве, в июне того же года он выигрывает Приз Государственного Коннозаводства. Следующий бег на Московскую премию Кряж снова пришел первым, бросив на три секунды Дивного, но сделал проскачку на перебежке[110] и, по правилам, лишился приза. Один из крупнейших в сезоне призов Ходынский (первая лошадь получала 3000 рублей, сумму по тем временам значительную) но из-за поломки американки[111] на первой же версте Кряж съехал с дорожки. Случайное несчастье, поломка экипажа, как громом поразило Сахновского, и он, желая доказать, что Кряж не мог проиграть приз, делает заявление вице-президенту общества и, на основании Устава, через час после розыгрыша Ходынского приза едет на Кряже в беге на свидетельство. Кряж блестяще покрывает дистанцию почти на 8 секунд быстрее! Публика устраивает Сахновскому и Кряжу овацию, а Дациаро, жеребец которого, Дивный, благодаря несчастному случаю выиграл приз, чествовал Сахновского обедом, на котором присутствовал почти весь состав членов Московского бегового общества.