Как-то раз Сахновский ехал по Замоскворечью; в пролетку была запряжена хотя и городская, но очень резвая лошадь. Его на рысях обогнал крупный караковый жеребец, впряженный в бочку с водой, которым правил молодой парень. Повозка скрылась в одном из многочисленных переулков Замоскворечья. Сахновский погнался за ней, так как лошадь водовоза произвела на него громадное впечатление. Сахновский был поражен ее ходом и резвостью. Когда он настиг парня, тот уже успел въехать во двор и отпрягал у сараев лошадь.
Сахновский осмотрел жеребца. Это была крупная, темногнедая, почти караковая лошадь, рослая, несколько сырая, с уже наеденной, толстоватой, но превосходной шеей, с разбитыми и исковерканными ногами и следами старых, давно заживших по всему телу побоев. Глаз жеребца горел, по выражению Сахновского, огнем агата. Уже немолодой лошади было на вид лет десять, не больше. Ясно было также, что на своем веку жеребец много повидал, прошел сквозь огонь, воду и медные трубы. «Хорошая лошадь», не удержавшись, заметил Сахновский. Парень простодушно улыбнулся и похвалил жеребца: «А уж резов, барин, до чего! Когда захочет побежать, ни одна лошадь его не обгонит, даром что едет с полной бочкой воды». В том, что это рысистая лошадь, и притом лошадь замечательная, Сахновский уже совершенно не сомневался. Он спросил: «Малый, кому принадлежит лошадь?» «Нашей хозяйке», отвечал парень. Поднявшись на крылечко небольшого домика, Сахновский вошел к хозяйке.
Ею оказалась премилая старушка, сидевшая в больших креслах за вязанием; на коленях у нее лежал большой сибирский кот, в комнате везде висели клетки с канарейками и другими певчими птицами. «Что тебе нужно, батюшка?» приветливо спросила старушка. Сахновский представился и сказал, что хотел бы купить жеребца, если на него имеется аттестат. «Как не быть, бумага есть, только найдем ли мы ее?». После долгих поисков аттестат нашелся в шкафчике с лекарством. Сахновский взял его и медленно развернул. «Взглянул я на аттестат, рассказывал Сахновский, да так и обомлел: Красивый-Молодец, читаю, а далее от Непобедимого-Молодца и Каролины завода графини Орловой-Чесменской. Больше ни слова, а подпись светлейший князь Меншиков. Ну, думаю, попал я на лошадку. Сын знаменитого меншиковского Непобедимого-Молодца 2-го и, стало быть, внук знаменитого шишкинского Молодецкого! Держу аттестат в руках, а руки, верите ли, так и ходят. Думаю: удастся ли купить лошадь? Положил аттестат на столик, стоявший возле старушки, сел. А старушка сморит мне прямо в глаза и спрашивает: «Ну что, понравилась порода? Много народа у меня его покупало, да я не продаю, жаль лошадь, уж очень он зол был раньше. Сколько народу перекалечил, сколько пролеток переломал, много бед на своем веку наделал. Все от него отказались, и меня-то хотели обмануть, когда его продали. Да вот Федя, парень простой, из деревни, а поладил с лошадью. И живут они друзьями уже третий год, как работает он у меня».
«Ну, думаю (продолжал Сахновский), беда, не продаст старушка лошадь или оберет. Опять взял аттестат, развернул, внимательно читаю и глазам не верю: лошади девятнадцать лет! А она как живая у меня перед глазами: никак нельзя на глаз дать ей столько годов. После такой-то трепки сохранилась значит, думаю, лошадь стальная. Задумался и над породой: отец-то знаменитый, а вот мать «Каролина завода графини Орловой-Чесменской» и ни слова больше. Имя немецкое, и пришло мне в голову: уж не верховая ли орловская кобыла? Но нет, не может того быть: лошадь по типу настоящий рысак. Нет тут верховой крови да и быть не может! Просто Меншиков не стал себя утруждать: что тут, мол, долго расписывать породу? От Непобедимого Молодца и Каролины, и быть по сему. А там, кому нужно, разыскивайте по книгам. Положил опять аттестат и говорю: «Продайте лошадь».
«Да ты, батюшка, зачем покупаешь?» «В завод покупаю». «Ну, это дело другое. В завод отдам». И старушка назначила за жеребца 150 целковых. Уплатил я деньги, поблагодарил и во двор вышел еще раз посмотреть жеребца. «Ну, малый, выведи лошадь». А Федя-то молодец оказался, успел уже его убрать, подготовил для выводки. Вышел Красивый-Молодец, вытянулся, стал, да так и замер. Смотрю и думаю: «Боже мой! Счастье-то какое! Конь-то какой: караковый в масле, густой, правильный и передистый». Словом, влюбился окончательно. Хотел погладить, подошел, а он как бросится в сторону, как захрапит, как фыркнет, и глаза кровью налились. Нет, думаю, без Феди беда будет. Вынимаю целковый, даю ему на чай и говорю: «Вечером приеду за лошадью, а ты проси хозяйку, чтобы с нами и тебя отпустила ко мне на завод». Так Сахновский купил Красивого-Молодца.
Через несколько дней разнесся слух, что-де с ума спятил Сахновский, из водовозки купил за 150 целковых жеребца в завод, да с ним еще взял в придачу малого-деревенщину. Много охотников приезжало посмотреть лошадь, нравилась она очень, а все ж смеются: как так из бочки да производителем в знаменитый завод? «А о том, что он обогнал меня, говорил Сергей Алексеевич, я никому ни гу-гу. Ладно, думаю, смейтесь, а лошадь замечательная, да и резвости пропасть».