Аррен лежал один-одинешенек в темной каменной келье, что служила ему спальней. Всю свою жизнь он спал на кровати под мягкими шкурами. Даже на двадцативесельной галере, на которой он приплыл с Энлада, ему обеспечили больший комфорт, чем здесь: соломенный тюфяк, брошенный на каменный пол, да колючее одеяло из войлока — вот и вся постель. Но он ничего не замечал.
— Я в сердце мира, — думал он. — Мастера совещаются в священном месте. Что они предпримут? Прибегнут ли они к великой магии, дабы спасти магию как таковую? Неужели волшебство и впрямь умирает в этом мире? Есть ли угроза самому Рокку? Я останусь здесь. Я не поеду домой. Лучше подметать эту комнату, чем сидеть во дворце в Энлад. Может, мне позволят остаться в качестве новичка? Хотя, возможно, здесь больше не будут учить искусству магии и Настоящим Именам вещей. У моего отца есть дар чародея, а у меня — нет. Быть может, эти способности и впрямь отмирают в этом мире. И все же, я остался бы сним , даже если бы он утратил всю свою силу и опыт. Даже если я отныне никогда его не увижу. Даже если он не скажет мне больше ни единого слова.
Тут пылкое воображение юноши унесло его в прошлое, и он вдруг вновь увидел себя стоящим под рябиной во Дворике Фонтана наедине с Верховным Магом. Только небо было черным, ветви деревьев — голыми, а фонтан молчал. И он сказал:
— Милорд, над нами буря, но я останусь с вами и буду служить вам. — И Верховный Маг улыбнулся ему… Но тут его воображение изменило ему, ибо он ни разу не видел улыбки на смуглом лице.
Встав утром, Аррен почувствовал, что эта ночь превратила вчерашнего мальчика в мужчину. Он был готов ко всему. Но когда пришло его время, он застыл, как истукан.
— Верховный Маг хочет поговорить с тобой, принц Аррен, — пискнул малыш-новичок с порога его кельи, подождал секунду и исчез, прежде чем Аррен нашелся, что ответить.
Он спустился по ступенькам башни и отправился по каменным коридорам к Дворику Фонтана, не зная, туда ли он идет. В коридоре юноша встретил старика, который улыбался так широко, что вся кожа его щек от носа до подбородка собралась в гармошку: этот человек ждал его у дверей Большого Дома, когда Аррен впервые прибыл в гавань, и впустил внутрь только тогда, когда тот назвал ему свое Настоящее Имя.
— Ступай вон туда, — показал Мастер Привратник.
В залах и коридорах этой части здания царила тишина. Сюда не доносился шум и гам, переполнявший другие крылья Дома. Здесь как нигде чувствовалась его невероятная древность, и воздух пронизывало могучее волшебство, скреплявшее и защищавшее эти старые стены. На них через определенные промежутки были вырезаны глубокие руны, некоторые — с серебряной инкрустацией. Отец обучил Аррена рунам Хардика, но ни одна из этих рун не была ему знакома, хотя значение некоторых из них он, казалось, знал или когда-то знал, но никак не мог вспомнить.
— Сюда, парень, — сказал Привратник, который на придавал значения таким титулам, как лорд или принц.. Аррен вошел вслед за ним в длинную, слабо освещенную комнату, где у одной из стен пылал в каменном очаге огонь. Языки его пламени отражались на дубовом паркете пола. Сквозь узкие окна, прорезанные в противоположной стене, пробивался тусклый свет туманного утра. У очага стояла группа людей. Когда Аррен вошел, все посмотрели на него, но он ловил взгляд лишь одного из них — Верховного Мага. Юноша остановился, поклонился и замер как истукан.
— Это — Мастера Рокка, Аррен, — сказал Верховный Маг, — семеро из девяти. Мастер Образов никогда не покидает своей Рощи, а Мастер Имен — своей башни, что находится в тридцати милях к северу отсюда. Все они знают о данном тебе поручении. Милорды, это сын Морреда.
Эти слова пробудили в Аррене не гордость, а нечто вроде суеверного страха.