Он гордился своим происхождением, но всегда думал о себе лишь как о наследнике Правителя, как о члене Дома Энлада. Морред — родоначальник их Дома — умер две тысячи лет назад. Об его подвигах ходили легенды, но все это — предания седой старины. Верховный Маг как будто назвал его сыном мифа, наследником грез.
Он не осмеливался взглянуть в лицо восьмерым мужчинам и не сводил глаз с железного набалдашника посоха Верховного Мага, чувствуя, как кровь стучит в ушах.
— Пойдемте, давайте позавтракаем вместе, — сказал Верховный Маг и подвел их к столу, стоящему у окон. Там было молоко, кислое пиво, свежее масло и сыр. Аррен сидел вместе со всеми и ел.
Он всю свою жизнь провел среди вельмож, землевладельцев и богатых купцов. Дворец его отца в Берилле постоянно кишил ими: людьми, которые ворочали крупными делами и имели все, чем богат этот мир. Они ели, пили вино, спорили до хрипоты и бесстыдно льстили, стараясь урвать что-нибудь для себя. Для своего возраста Аррен был отлично знаком с человеческими слабостями и пороками. Но он никогда не был среди такого рода людей. Они ели хлеб, говорили мало, их лица ничего не выражали. Если они и добивались чего-то, то не в целях личной выгоды. И все же они обладали величайшей властью, в этом Аррен нисколько не сомневался.
Верховный Маг Сокол сидел во главе стола и, казалось, ждал, что кто-нибудь выскажется, но все вокруг молчали, и ни один не заговорил с ним. Аррен тоже оказался в изоляции, так что у юноши было время прийти в себя. Слева от него сидел Привратник, а справа — седоволосый мужчина, с виду дружелюбно настроенный, который, наконец, заговорил с ним:
— Мы соотечественники, принц Аррен. Я родился на востоке Энлада, в лесу Аол.
— Я охотился в этом лесу, — ответил Аррен, и они поболтали немного о рощах и городках Острова Мифов, и юноша, вспомнив о доме, почувствовал себя увереннее.
Когда трапеза подошла к концу, они вновь собрались у очага. Одни уселись, другие остались стоять, и возникла некоторая пауза.
— Прошлой ночью, — сказал Верховный Маг, — мы держали совет. Спорили мы долго, но так ни к чему и не пришли. Я хотел бы услышать, что вы скажете сейчас, при свете дня, остались ли вы при своем мнении или изменили его.
— Отрицательный результат, — сказал Мастер Целитель, стройный, темнокожий мужчина со спокойными глазами, — тоже результат. Роща — вместилище образов, но мы не нашли там ничего такого, о чем стоило бы говорить.
— Все потому, что мы на сумели разглядеть их толком, — сказал седоволосый маг с Энлада, Мастер Изменения. — Мы слишком мало знаем. Слухи из Ватхорте, новости из Энлада стоят внимания. Но пугаться до смерти из-за таких мелочей не стоит. От нашей силы не убудет, если несколько колдунов позабыли свои заклинания.
— И я о том же говорю, — сказал худощавый, с проницательным взглядом, Мастер Ветров. — Разве утратили мы нашу силу? Разве не растут и не зеленеют деревья в Роще? Разве бури небесные не повинуются нашим приказам? Кому может прийти в голову бояться за искусство волшебства — старейшего ремесла, освоенного человеком?
— Ни человек, — сказал звучным голосом Мастер Вызова, высокий, довольно молодой человек со смуглым холеным лицом, — ни какая другая сила не могут помешать волшебству свершиться или, иными словами, сделать бессильными слова заклинаний. Ибо они — подлинные Слова Творения, и тот, кто сможет лишить их силы, сможет разрушить мир.
— Да, и тот, кто был бы в состоянии сделать это, не терял бы время в Ватхорте или Нарведуене, — сказал Мастер Изменения. — Он пришел бы сюда, к вратам Рокка, и конец мира был бы уже не за горами! Против этого не поспоришь.
— И все же нельзя сказать, что все идет своим чередом, — возразил кто-то, и все взглянули на него.