Как тут неуютно, проговорила она, особенно после той ночи. Куда они все подевались?
Лошади, на которых они прискакали, рыли землю копытами. Очевидно, им не терпелось вернуться на пастбище у реки. Они встряхивали гривами, и упряжь позвякивала в такт движениям их голов.
Джонс! позвал Корнуолл. Он хотел было крикнуть громко, во весь голос, но что-то побудило его к осторожности, и слово прозвучало лишь немногим громче обычного. Надо посмотреть, решил он и направился к самому большому из шатров. Мэри следовала за ним по пятам.
В шатре никого не оказалось. Обстановка раскладушка, стол со стулом, металлический шкаф, плотные портьеры сохранилась в неприкосновенности, зато исчезла машинка, которую Джонс называл фотоаппаратом, а заодно с ней шкатулка, где он хранил цветные миниатюры, и прочие диковинные предметы, что раньше лежали на столе.
Он ушел, сказал Корнуолл, ушел из нашего мира в свой. Он уселся на раскладушку и сцепил пальцы. Он мог поведать нам столько интересного! Той ночью, как раз перед тем, как появились псы, он завел со мной странный разговор.
Он огляделся по сторонам и впервые ощутил царящую в шатре инородность, иномирность; дело тут было не в шатре и не в тех предметах, которые в нем остались, они не слишком отличались от знакомых Корнуоллу, а в некоем загадочном ощущении, если хотите, запахе иной плоскости бытия. В первый раз с того дня, как он отправился в путь, Корнуолл испытал страх и почувствовал себя бесконечно одиноким. Он взглянул на Мэри, стоявшую рядом с ним, и на какой-то волшебный миг ее лицо стало для него целым миром ее лицо и глаза, в которых отражались его собственные зрачки.
Мэри, проговорил он хрипло, едва слыша себя, и протянул к ней руки.
Она очутилась в его объятиях, обвила его руками за шею, а он прижал ее к себе, такую мягкую и податливую, такую теплую. Тепло ее тела, аромат волос, очертания фигуры все обещало покой и наслаждение.
Марк, Марк, Марк, шептала она ему на ухо, как будто его имя было для нее молитвой или заклинанием.
Он уложил ее на раскладушку и лег сам, сверху. Она приподняла голову и поцеловала его; губы прильнули к губам и не желали отрываться друг от друга. Он просунул руку ей под платье и ощутил ее наготу: спелость грудей, гладкость живота, курчавость волос на лобке. Мир стучался ему в виски, словно стремился дозваться, но он не откликался. Он отринул его и заперся в своем мирке, где не было посторонних только они с Мэри, только они двое, и больше ничто не имело значения.
Марк, где ты? спросил кто-то напряженным голосом.
Он нехотя расстался со своим мирком, в котором они с Мэри были наедине, уселся на раскладушке и, моргая, уставился на фигуру, глядевшую на него из-под полога шатра.
Прошу прощения, что помешал вашим шалостям, проговорил Хэл.
Чтоб ты провалился! воскликнул Корнуолл, вскакивая. Что ты лезешь, куда тебя не просят?
Он шагнул было к Хэлу, но Мэри успела остановить его:
Прошу прощения, что помешал вашим шалостям, проговорил Хэл.
Чтоб ты провалился! воскликнул Корнуолл, вскакивая. Что ты лезешь, куда тебя не просят?
Он шагнул было к Хэлу, но Мэри успела остановить его:
Марк, все хорошо.
Приношу свои извинения вам обоим, сказал Хэл. Я допустил бестактность. Но мне надо было предостеречь вас. В округе снова объявились псы.
Что на вас нашло? крикнул, вбегая в шатер, Джиб. Вы что, спятили разъезжать в одиночку?
Все было тихо, ответил Корнуолл. Нам как будто ничто не угрожало.
Опасности повсюду. Пока мы не покинем эти земли, они будут неотступно преследовать нас.
Я хотел разыскать Джонса и пригласить его ехать с нами. Но он, похоже, ушел и вряд ли вернется.
Не нужен нам никакой Джонс, заявил Хэл. Мы вчетвером да Оливер с Плакси вполне достаточно. Уж мы-то никуда не уйдем.
Глава 25
Маленький народец разбежался кто куда, и теперь они продолжали путь вшестером. День близился к вечеру. Местность если и изменилась, то совсем чуть-чуть. Через пять миль от того холма, на вершине которого стоял Дом Ведьмы, они достигли Выжженной Равнины, что тянулась до самого горизонта: громоздились друг на дружку песчаные дюны, земля между ними была бурой и бесплодной. В углублениях, которые раньше, по всей видимости, заполняла вода, попадалась трава, высохшая настолько, что превратилась в сено. Время от времени однообразие пейзажа нарушали мертвые, скелетоподобные деревья, как будто грозившие небу рас-топыренными сучьями. На троих лошадей навьючили бурдюки с водой, а на двух оставшихся ехали по очереди. Уже утром Мэри возмутилась, что ей, по общему молчаливому согласию, выделили лошадь в постоянное пользование, и настояла на том, чтобы идти пешком наравне с другими. Если сбросить со счета песчаные дюны, переход оказался не таким уж и утомительным, однако расстояние, которое они прошли, было, естественно, значительно меньше того, какое удалось бы преодолеть верхом.
Возглавляли отряд Корнуолл с Хэлом. Последний, прищурясь, посмотрел на солнце.
Скоро нам придется остановиться, сказал он. Все устали, и потом, надо разбить лагерь до темноты. Как тебе вон тот гребень слева? Он достаточно высок, и с него будут хорошо просматриваться окрестности. Вдобавок мы сможем развести костер. Видишь деревья?