Оказывается, она прежде работала в четырех организациях. Связавшись поочередно с каждой, я получил необходимые сведения. Всюду о ней отзывались прекрасно. Оставался, правда, один пробел. Три года тому назад на протяжении восемнадцати месяцев она нигде не числилась.
Я обратился в службу социального страхования. Правда, некоторые из их материалов закрыты для посторонних, но важно лишь, чтоб они были.
К трем тридцати пополудни я располагал интересующими меня данными. Эти восемнадцать месяцев Айрин Аддис работала у Герберта Джейсона Даулинга.
Вот загадка, почему она скрыла свою работу у Даулинга? Может, ее уволили за какую-нибудь провинность?
Видимо, служба кадров Карсона работала спустя рукава.
К четырем я вернулся в свою контору.
Элси Бранд сообщила:
Тебе телеграмма.
Распечатав ее, я прочитал: «Д. оперирует таинственными чеками предъявителя размерах ста пятидесяти долларов концу каждого месяца интересно узнать что происходит этими чеками до окончательного рапорта К. Не будь размазней». Подпись стояла такая: «Друг твоего друга».
Перечитав телеграмму раз, другой, я сунул ее в карман.
Как насчет встречи? закинула удочку Элси.
Никаких встреч. Свой ужин оплатишь сама.
Я отправился на телеграф и выяснил, что телеграмму отправили из их филиала в Голливуде.
Убрав телеграмму в папку для незавершенных дел, я пообедал и устроился напротив телевизора. Разумеется, в моей новой квартире.
В девять тридцать зазвонил телефон. Клерк сообщил:
Мисс Клинтон спрашивает, не будете ли вы так любезны уделить ей несколько минут по деловому вопросу.
Если она не возражает, попросите ее подняться ко мне.
Я вышел к лифту, чтоб встретить даму.
Что со вчерашней милашкой? спросила она вместо приветствия.
Ничего, ответил я.
Она засмеялась:
Я не в том смысле.
Каков вопрос, таков ответ.
Ну, я имела в виду, что не рассчитывала застать вас здесь.
Позвонили бы.
Мне ненамного труднее зайти.
Живете поблизости?
Нуждаюсь в физической нагрузке. Слежу за фигурой.
Это и у меня входит в привычку.
Что, физическая нагрузка?
Нет, следить за вашей фигурой.
Она засмеялась.
Теперь, Дональд, шутки в сторону. Пригласи меня в квартиру, предложи виски, не очень крепкий.
А что-нибудь крепкое тебя интересует?
Не заставляй меня говорить то, чего я не должна говорить.
А делать, чего не должна?
Разве не все это делают? спросила она и снова засмеялась.
Я делаю, заверил я.
В темноте все кошки серые. Итак, Дональд, что слышно об участке?
А что о нем должно быть слышно?
С другими ты не сговорился?
Нет.
Сдашь его мне?
Вряд ли.
Что ж, сказала она, придется тебя убедить.
Каким способом?
Напоить, пригласить на танец.
Любишь танцевать?
С потенциальными покупателями.
Хорошо бы повысить цену.
Еще лучше снизить запросы. Участок никак тебя не греет, пока пустует.
Оглядев ее, я сказал:
Зато голова моя полна. Планами.
Она рассмеялась и предложила:
Сходи-ка за виски. Ты, кажется, неплохо держишься на ногах. Потанцуем!
Хочу сосредоточиться.
Танец этому может поспособствовать.
И отвлечь меня от размышлений о ценах.
А зачем же, по-твоему, я искушаю тебя?
Она встала с кушетки, подошла к книжному шкафу, повозилась минуту и нашла кнопку, включающую проигрыватель.
Так я и думала, усмехнулась она. Слишком большим казался мне этот книжный шкаф на фоне твоей личности.
Порыскав среди пластинок, она выбрала одну. Изящной ножкой сдвинула ковер, сделала посреди комнаты пируэт, а когда зазвучала музыка, простерла ко мне руки. Мы танцевали, и была она как прозрачная паутина в июньский пылающий полдень. Когда отзвучал вальс, она сказала:
У тебя так замечательно получается, Дональд. Мне почему-то казалось, ты предпочитаешь быстрые танцы. А я люблю вальс.
И виски, добавил я. Сейчас принесу.
О, сейчас уже не к спеху. Там еще один вальс.
Она напела мелодию, как бы суфлируя пластинке, и вот игла побежала по своей дорожке, мы вновь закружились в вальсе. Вдруг она остановилась, выключила проигрыватель и поцеловала меня. Этот страстный поцелуй метил прямо в мое сердце.
А теперь, заявила она, теперь я готова выпить виски.
Я разлил напиток по бокалам, и мы принялись смаковать его. Она сидела, скрестив ноги, продолжая выстукивать носком ритм вальса.
Дональд, я тебе нравлюсь?
Угу!
Почему бы тебе не стать подобрее к моим клиентам и не сдать им участок? Сейчас, когда я тебя ублажила по всей форме
Я ведь на что рассчитывал: больше буду жаться больше от тебя получу.
Она поджала губы:
Тут ты просчитался. Что причиталось, то и досталось.
Я не о блаженстве, а об оплате.
Тогда другое дело, спохватилась она.
Насколько другое?
На какой цене ты настаиваешь?
На участок есть и другие охотники. Естественно, я хочу получить максимум.
Она нахмурилась.
Эти другие, они еще не Она резко оборвала себя, как будто отрубила недосказанное и стерла из своей памяти произнесенное.
Откуда ты знаешь, что они еще не
А разве уже?..
Ну, можно сказать, приманку куснули.
Подумаешь, пренебрежительно сказала она. Решай, что лучше синица в руках или журавль в небе.
Ты синица в руках? спросил я.
Она с вызовом посмотрела мне в глаза:
А ты как думаешь?
Я думаю, что я слишком сильно поддаюсь твоему влиянию, слишком остро реагирую на твою близость, того и гляди поскользнусь. И упаду.