Предложение радикалов создать сенат, членство в котором было бы наследственным, отражало, с точки зрения Розновану, желание второклассных бояр сохранить свое нынешнее преобладание. Иммунитет членов сената в сочетании с их прерогативой распоряжаться общественными доходами предоставил бы безродным выскочкам эксклюзивные возможности для личного обогащения. Предводитель крупных молдавских бояр также выступал против наследственной власти господаря, что свело бы на нет все преимущества российского протектората после его восстановления и способствовало бы усилению влияния Порты. В совокупности меры, предложенные молдавскими радикалами, означали бы совершенное уничтожение первоклассных бояр, наиболее заинтересованных, по утверждению Розновану, в поддержании общественного строя и в процветании страны. Вместо этого автор предлагал восстановить положение, существовавшее до 1821 года, и, в частности, вернуться к положениям Бухарестского мира в области налогообложения[463].
Еще более систематическая критика проектов молдавских «карбонариев» была составлена молодым лидером черновицких эмигрантов Михаем Стурдзой в ответ на попытку нового российского генерального консула М. Я. Минчаки убедить крупных бояр вернуться в княжество[464]. В отличие от Розновану Михай Стурдза облек свою критику в подчеркнуто легитимистскую риторику и тем самым явил собой интересный пример того, как представители местной элиты манипулировали современным российским политическим дискурсом для достижения своих целей. Уловив настрой Александра I в последние годы его царствования, Михай Стурдза указывал на то, что нововведения, предлагаемые молдавскими «карбонариями», «подрывали институты, освященные легитимностью» и противоречили мандату, полученному господарем Иоаном Александру Стурдзой от Порты на правление в соответствии с местными обычаями и традициями. Понимая опасения, которые у российских властей вызывает само слово «конституция», Михай Стурдза называл Конституцию карбонариев «актом, подрывающим власть». Намекая на затруднения, которые сам царь встретил в своих отношениях с Польским сеймом, автор красочно обрисовал картину беспорядков, вызываемых стремлением низших классов к равенству в собраниях, подобных тому, что предлагали создать молдавские «карбонарии». Михай Стурдза объяснял нежелание бояр-эмигрантов последовать совету царя и вернуться на родину их опасением оказаться вовлеченными в пертурбации, вызванные новаторами. По мнению Михая Стурдзы, только отмена всех недавно присвоенных боярских чинов и назначений могла искоренить причину нынешних беспорядков[465].
Политика господаря Стурдзы также неоднократно становилась объектом критики со стороны крупных бояр. Чтобы выплачивать регулярную дань Порте и обеспечивать содержание османских войск в княжестве, господарь направил в свою казну значительную часть доходов монастырей, госпиталей и благотворительных учреждений, а также ввел чрезвычайные налоги в отношении тех категорий населения, которые до сих пор пользовались налоговыми льготами. Боярские земли также оказались обложены налогами, в особенности владения бояр-эмигрантов. Последние не жалели усилий, чтобы очернить господаря в глазах российских властей[466]. Те бояре, что вернулись в княжество вместе с митрополитом Вениамином Костаке в апреле 1823 года, вскоре составили внутреннюю оппозицию и направили делегацию в Константинополь с жалобами на него[467]. В свою очередь господарь Стурдза обратился к османскому правительству с петицией, в которой обвинил крупных бояр в подрывной деятельности. Порта нашла аргументы Стурдзы более убедительными, арестовала боярских делегатов и разрешила господарю арестовать оппозиционных бояр в самой Молдавии[468].
Конфликт между оппозиционными боярами и господарем подвиг ворника Костаке Конаки составить один из наиболее серьезных проектов реформ середины 1820х годов. Как и лидеры крупных бояр-эмигрантов, Конаки осудил торговлю боярскими чинами, которой занимались господари с 1812 года и которая привела к умножению скутельников, бреслашей и слуг, что вызывало разорение остального населения[469]. Он также порицал искажения исторической системы правления Молдавии, вызванные стремлением господарей ограничить роль боярского собрания. Согласно Конаки, господари и боярское собрание представляли собой соответственно исполнительную и законодательную власти. Собрание издавна служило судом последней инстанции, ревизовало счета казначейства и утверждало все важные решения господаря. Конаки отмечал, что первоначально собрание включало великих и малых бояр, однако ни его состав, ни частота его заседаний не были определены формальными правовыми актами. В результате в последнее время только великие бояре и высшее духовенство получали от господарей приглашения участвовать в заседаниях собрания, которые становились все более редкими[470].
Конаки видел разрешение многочисленных бед Молдавии в восстановлении исторических прерогатив боярского собрания. Наиболее важной из них было избрание господарей из числа местных бояр. В интересах крупного боярства Конаки предлагал ограничить число потенциальных кандидатов только теми первоклассными боярами, чьи семьи считались благородными как минимум 50 лет. В то же время, в отличие от Михая Стурдзы, Конаки рекомендовал включить в состав собрания и второклассных бояр. Все важные решения должны были быть принимаемы господарем совместно с собранием посредством простого большинства голосов. Среди задач будущего собрания Конаки перечислил ревизию налогов, регуляризацию положения скутельников и других категорий населения, частично освобожденных от налогов, составление земельного кадастра, определение количества работ, входивших в те отработочные дни, которые крестьяне должны были выполнять в пользу землевладельцев, а также ревизию кодекса законов, составленного при господаре Каллимахи в 1816 году, чтобы превратить его в действительную основу действий административных и судебных органов. Наконец, Конаки указал на необходимость отмены османской торговой монополии и создание молдавской милиции, что сделало бы присутствие османской стражи (nefer) излишней[471].