За этими петициями и обращениями последовала гораздо более подробная записка, составленная агой Александру Вилларой и подписанная высшим духовенством и четырьмя десятками первоклассных бояр-эмигрантов[421]. Политическая программа, содержавшаяся в этой записке, выражала интересы крупных валашских бояр и, одновременно, должна была показать их беспокойство по поводу общего блага. С одной стороны, бояре настаивали на освобождении от непрямых налогов (русуматов), доходы от которых шли в личную казну господаря, а также утверждали свое право на скутельников. Подписанты также требовали увеличения числа отработочных дней для крестьян с 12 до 24, «как то имело место в стародавние дни»[422]. С другой стороны, записка призывала восстановить границы по Дунаю, что означало включение территорий, отчужденных в пользу османских крепостей Брэила, Джурджу и Турну, обратно в состав княжества, отменить османскую торговую монополию, подчинить иностранных подданных местным законам и отменить фиктивные налоговые единицы (людоры)[423]. Бояре также предлагали реорганизовать диван и казначейство, чтобы сократить возможности для злоупотреблений со стороны господарей[424]. Наконец, в записке предлагалось заменить наемников-албанцев народной милицией[425].
Надежды первоклассных бояр на скорое возвращение к политическому статус-кво были разрушены отказом Александра I объявить войну Османской империи после официального разрыва отношений в июле 1821 года. Россия обусловила возвращение своего посланника в Константинополь выводом османских войск из княжеств и подтверждением прежде заключенных российско-османских договоров. Со своей стороны Порта требовала от России выдачи тех этеристов, что нашли убежище на российской территории. Ситуация быстро зашла в тупик, поскольку Россия отказалась выдавать участников восстания, среди которых находился и сам господарь Молдавии Михай Суцу, в то время как Австрия и Великобритания, формально действуя от имени России, оказывали лишь номинальное давление на османское правительство в вопросе вывода османских войск из княжеств[426]. В целом Порта проявила большую гибкость: временные османские губернаторы (каймакамы) Валахии и Молдавии Константин Негри и Стефан Вогориди заигрывали с представителями мелкого боярства и в то же время призывали первоклассных бояр-эмигрантов вернуться в княжества[427]. Как уже упоминалось, некоторые крупные бояре отозвались на это приглашение в надежде быть назначенными новыми господарями после того, как Порта приняла решение об отмене фанариотского режима.
Решение османского правительства отражало не только необходимость найти замену скомпроментировавшим себя фанариотам, но также и желание упрочить свой контроль над княжествами. Хотя восстановление власти природных господарей выглядело как восстановление изначальной широкой автономии Молдавии и Валахии, господство Порты над княжествами на самом деле временно упрочилось ввиду присутствия в них османских войск. В отсутствие местных вооруженных сил и после изгнания греческих, албанских и сербских наемников княжества остались без средств поддержания внутреннего порядка и защиты от возможных будущих вторжений этеристов. Эти обстоятельства послужили Порте оправданием продолжения оккупации Молдавии и Валахии вопреки русско-османским договорам и «капитуляциям», пожалованным княжествам первыми султанами[428].
В условиях сокращения налоговой базы и повышения аппетита Порты новоназначенные господари Григоре Гика в Валахии и Иоан Александру Стурдза в Молдавии проводили политику, которая противоречила интересам крупного боярства. В то время как обложение налогом «преклоненных» монастырей соответствовало общему антигреческому настрою бояр, попытка Стурдзы ввести налог на их собственные земельные владения была принята боярами в штыки. Чтобы заручиться поддержкой бояр второго класса, Стурдза щедро раздавал им первоклассные боярские чины. Это неизбежно вызывало недовольство крупных бояр-эмигрантов, большинство из которых отвергло предложение господаря вернуться в княжество[429].
При общей схожести положений Молдавии и Валахии между ними существовали и некоторые различия. Несмотря на то что восстания и последовавшая за ними османская оккупация оказали разрушительное воздействие на оба княжества, большие размеры Валахии предоставляли ее господарю большие возможности и пространство для маневра, чем имелись у его молдавского соседа, особенно после того как Бухарестский договор урезал молдавскую территорию, отделив от княжества Бессарабию и передав ее России. После 1812 года у многочисленных второклассных и третьеклассных молдавских бояр было меньше возможностей для обогащения и повышения своего статуса, чем у их сравнительно малочисленных валашских коллег. Это обстоятельство оказало непосредственное влияние на характер боярского радикализма после 1821 года. В то время как радикализация в Валахии затронула прежде всего небоярские элементы, в Молдавии этот процесс происходил внутри боярского сословия и выражался в активизации второклассных и третьеклассных бояр, недовольных засильем крупного боярства[430].