В общем, китайские фантасты оказались в особых исторических условиях. С одной стороны, неспособность коммунизма стать альтернативным способом преодоления кризисов капитализма означает, что кризисы капиталистической культуры, сопровождающиеся процессом глобализации, проявляются в повседневной жизни китайского народа. С другой стороны, Китай, пережив травматичные экономические реформы и заплатив высокую цену за развитие, сумел значительно усилиться в экономическом отношении и занять одно из ведущих мест на международной арене. Одновременное присутствие кризиса и благополучия приводит к тому, что писатели испытывают самые разные чувства относительно будущего человечества: одни настроены пессимистично и полагают, что мы бессильны противостоять мировым тенденциям; другие надеются на то, что человеческая находчивость в конце концов одержит верх; третьи иронично наблюдают за нелепостями жизни. Когда-то китайский народ верил, что наука и технологии позволят ему догнать развитые страны Запада. Однако теперь, когда западная фантастика и прочие продукты культуры наполнены картинами мрачного будущего, китайские фантасты и читатели уже не могут считать вопрос «Куда мы идем?» уже отвеченным.
В общем, китайские фантасты оказались в особых исторических условиях. С одной стороны, неспособность коммунизма стать альтернативным способом преодоления кризисов капитализма означает, что кризисы капиталистической культуры, сопровождающиеся процессом глобализации, проявляются в повседневной жизни китайского народа. С другой стороны, Китай, пережив травматичные экономические реформы и заплатив высокую цену за развитие, сумел значительно усилиться в экономическом отношении и занять одно из ведущих мест на международной арене. Одновременное присутствие кризиса и благополучия приводит к тому, что писатели испытывают самые разные чувства относительно будущего человечества: одни настроены пессимистично и полагают, что мы бессильны противостоять мировым тенденциям; другие надеются на то, что человеческая находчивость в конце концов одержит верх; третьи иронично наблюдают за нелепостями жизни. Когда-то китайский народ верил, что наука и технологии позволят ему догнать развитые страны Запада. Однако теперь, когда западная фантастика и прочие продукты культуры наполнены картинами мрачного будущего, китайские фантасты и читатели уже не могут считать вопрос «Куда мы идем?» уже отвеченным.
Сообщество китайских фантастов неоднородно: они родом из разных мест, у них разный профессиональный опыт, социальное происхождение, идеологические взгляды, культурная идентичность и эстетика. Однако, тщательно читая и анализируя их произведения (и свои тоже), я все равно могу найти в них общие черты. Наши истории написаны в основном для китайской аудитории. Проблемы, которые нас беспокоят, которые мы обдумываем, общие для тех, кто живет именно на этом клочке земли. Эти проблемы тысячей разных способов связаны с судьбой всего человечества.
Читая западную фантастику, китайские читатели узнают о страхах и надеждах человека, современного Прометея, о тревоге за его судьбу, которую он же и творит. Возможно, западные читатели, которые познакомятся с китайской фантастикой, ощутят альтернативную китайскую современность, и она поможет им представить альтернативное будущее.
Китайская фантастика это не только истории, которые посвящены Китаю. Например, «Молчаливый город» Ма Бойона это оммаж роману «1984» Джорджа Оруэлла, а также изображение невидимых стен, оставшихся после «холодной войны». Лю Цысинь в «Заботе о Боге» исследует такие темы, как экспансия человечества и истощение ресурсов, и представляет их в виде драмы, которая разворачивается в китайской деревне. В «Цветке Шацзуй» Чэнь Цюфань создает мрачную атмосферу киберпанка; выдуманная рыбацкая деревня под названием «Шацзуй» это микрокосм мира в эпоху глобализации, а также его симптом. В моем собственном произведении «Парад призраков» есть образы, позаимствованные из работ других мастеров «Истории с кладбищем» Нила Геймана, «Китайской истории о призраках» Цуй Харка и из фильмов Хаяо Миядзаки. Мне кажется, что эти непохожие друг на друга истории рассказывают о чем-то общем, и напряжение между китайскими историями о призраках и научной фантастикой дает еще один способ выразить ту же мысль.
Фантастика, перефразируя слова Жиля Делёза, это литература, которая всегда находится в фазе становления, литература, которая рождена на границе между известным и неизвестным, между магией и наукой, между мечтой и реальностью, между одной личностью и другой, между настоящим и будущим, между Востоком и Западом. И фантастика обновляет себя, когда эта граница меняется. Развитие цивилизации зависит от любопытства, которое заставляет нас пересекать эту границу, разрушать предрассудки и стереотипы, и одновременно познавать себя и расти.
В этот исторический момент мне все больше кажется, что для изменения реальности нужны не только наука и технология, но также всеобщая вера в то, что жизнь должна быть лучше и что ее можно улучшить, если у нас будет воображение, смелость, инициатива, единство, любовь и надежда, а также способность понять других и посочувствовать им. Каждый из нас получает эти драгоценные качества при рождении, и, возможно, они лучший подарок, который нам может сделать научная фантастика.