После создания Китайской Народной Республики китайская научная фантастика стала одним из направлений социалистической литературы: она должна была популяризировать науку, а также описывать прекрасное будущее и мотивировать общество. Например, писатель Чжэн Вэньгуан однажды сказал: «Реализм научной фантастики отличается от реализма других жанров; он наполнен революционным идеализмом, потому что предназначен для юных читателей». Этот лежащий в основе фантастики «революционный идеализм» является продолжением веры китайцев в модернизацию. Он символ оптимизма, связанного с прогрессом и созданием государства.
Классическим примером революционного идеализма является «Каприччо для коммунизма» Чжэн Вэньгуана (1958 г.). В произведении описывается праздник на площади Тяньаньмэнь, который проходит в 1979 году, по случаю 30-летия Китайской Народной Республики. Во время парада по площади проходят «строители коммунизма», демонстрируя родине научные достижения: космический корабль «Марс-1», огромную дамбу, которая соединила остров Хайнань с материком; заводы, которые синтезируют всевозможные товары из морской воды, и даже искусственные солнца, которые расплавили ледники тянь-шаньских гор, чтобы превратить пустыни в плодородные долины Увидев такие чудеса, главный герой восклицает: «О, какие фантастические картины создали наука и технология!»
После затишья, вызванного культурной революцией, огонь страсти, связанной со строительством современного государства, снова вспыхнул в 1978 году. В августе 1978 года вышла книга Е Юнле «Маленький всезнайка путешествует по миру будущего». Эта маленькая книжка, наполненная увлекательными картинами жизни в городе будущего, увиденными глазами ребенка, стала предвестником новой волны научной фантастики в Китае: ее первый тираж составил 1,5 миллиона экземпляров. Парадоксальным образом, по мере того как реформы Дэн Сяопина действительно модернизировали Китай, мечты о будущем постепенно исчезли из китайской фантастики. Читатели и писатели, похоже, разочаровались в романтических, идеалистических утопиях и вернулись к реальности.
В 1987 году Е Юнле опубликовал рассказ под названием «Холодный сон на заре». Однажды холодной зимней ночью в Шанхае главный герой не может заснуть в неотапливаемом доме. Ему в голову приходят грандиозные научно-фантастические проекты: геотермальное отопление, искусственные солнца, «замена Северного полюса Южным» и даже «стеклянный купол, как у теплицы». Однако в его мечты вторгается реальность: герой думает о том, одобрят ли его проекты, о том, как добыть необходимые материалы и энергию, его беспокоит возможность международных конфликтов и многое другое и поэтому каждый проект он отвергает как неосуществимый. «Тысяча миль разделяет любовников, которых зовут Реальность и Фантазия!» Эта дистанция, эта пропасть демонстрируют тревогу и дискомфорт китайцев, которые возвращаются к реальности из фантазии о коммунизме.
Начиная с конца 1970-х в Китае было переведено и опубликовано большое количество научно-фантастических произведений европейских и американских авторов, и китайская фантастика, которая давно находилась под влиянием советской научно-популярной литературы для детей, внезапно осознала свое отставание и маргинальный статус. Китайские писатели-фантасты, увлеченные такими противопоставлениями, как «Китай-Запад», «неразвитый-развитый» и «традиции-современность» и мечтавшие интегрироваться в международную литературную систему, попытались вырваться из режима популяризации науки, который господствовал до сих пор. Они надеялись быстро создать (или, возможно, изменить) китайскую фантастику, вывести ее из неразвитого и задавленного состояния и превратить в зрелый, современный метод литературного самовыражения. При этом разгорелся конфликт: писатели и критики заспорили о том, как приблизиться к международным стандартам содержания и литературной формы, одновременно используя уникальные «национальные характеристики» китайской фантастики, чтобы «Китай» мог занять свое место в глобальном капитализме. Китайским писателям приходилось имитировать формы западной фантастики и делать отсылки к ее темам, одновременно создавая место для китайской культуры в мире, где господствует глобализация.
Окончание «холодной войны» и ускоренная интеграция Китая в систему глобального капитализма в 1990-х привели к изменениям в обществе, и их основная особенность заключалась во внедрении рыночных принципов во все аспекты жизни общества. Особенно сильный удар экономическая целесообразность обрушила на традиции как на уклад жизни в сельской местности, так и на социалистическую идеологию, ориентированную на равенство. Таким образом, пока Китай переживал великую трансформацию, фантастика отошла от мечтаний о модернизации и обратила внимание на более сложную социальную реальность.
Фантасты Европы и Америки черпают творческую энергию и материал для своих произведений из исторического опыта политической и экономической модернизации Запада, и с помощью аллегорий превращают страхи и надежды человечества в сны и кошмары. Взяв самые разные декорации, сюжеты, образы и культурные коды, китайские фантасты постепенно создали культурное поле и символическое пространство, обладающие по сравнению с «серьезной литературой» и другими жанрами определенной завершенностью и самодисциплиной. В этом пространстве взрослеющие формы впитали в себя опыт жизни общества, который система символов еще не может запечатлеть в полной мере, и, после серии трансформаций, интеграций и реорганизаций, создали новый словарь и грамматику. В этом смысле китайскую фантастику, написанную с 1990-х по наше время, можно рассматривать как аллегорическое изображение страны в век глобализации.