Дорогой Федор Кузьмич. Пишу со случаем. Ты, думаю, знаешь, что я ранен и в плену[713]. Могу добавить, что бился я честно, до последнего. Последние дни не выходил из огня, двух лошадей подо мною убило. Совесть моя чиста и ясна. Здесь храню бодрость духа, верю упорно в светлое будущее. Много работаю, изучаю английский язык. Рана зажила (на щеке), крупный рубец поправим операцией. Теперь в Петрограде должна выйти (в изд. Михайлова) книга моих последних «поэм»[714]. Прочти ее и, если можно, черкни о ней где-либо рецензию[715]. Очень обяжешь. Пиши мне иногда открытку. Сюда можно. Мы можем не часто.
Книжки стихов Твоих, обещанных Ан. Ник., не получал[712].
Дорогой Федор Кузьмич. Пишу со случаем. Ты, думаю, знаешь, что я ранен и в плену[713]. Могу добавить, что бился я честно, до последнего. Последние дни не выходил из огня, двух лошадей подо мною убило. Совесть моя чиста и ясна. Здесь храню бодрость духа, верю упорно в светлое будущее. Много работаю, изучаю английский язык. Рана зажила (на щеке), крупный рубец поправим операцией. Теперь в Петрограде должна выйти (в изд. Михайлова) книга моих последних «поэм»[714]. Прочти ее и, если можно, черкни о ней где-либо рецензию[715]. Очень обяжешь. Пиши мне иногда открытку. Сюда можно. Мы можем не часто.
Тебя обнимаю, Анастасии Ник. целую ручки.
Твой всегда
Открытка. Карандашом. Поперек текста надпечатка: Русский Комитет. Стокгольм.
Дорогой Федор Кузьмич! Писал тебе раза три из плена, ты не отвечаешь. Пишу еще раз. Недавно мне сделали операцию, разрезали и сшили шрапнельную мою рану, чтобы придать приличный вид. Теперь много лучше заметно, но не безобразно будет. Я здоров, много работаю, изучаю английский язык. Худ, очень мускулист (гимнастика и холодная вода). Вечная здесь жажда книг. Не скажете ли кое-кому (напр<имер>, «Шиповнику»), чтобы прислали книг для пленных на мое имя. К тебе просьба: купи 1 экз<емпляр> книги Кречетова «С железом в руках» (изд. «Прометея») и пошли мне почтой простой бандеролью. Черкни мне, как ты нашел эту книгу. И вообще напиши хоть строчку. Вы оба забыли меня, а я жив, жив. Целую тебя крепко, Ан. Ник. целую ручки. Не забывайте. Привет всем, кто помнит. Твой всегда
На открытке с пометой: Kriegsgefangenesendung. Allemagne. Germany. Offizier-Kriegsgefangenenlager Gütersloh. Почтовый штемпель: Gütersloh. 7.3.16
<Б>ал прессы отложен<,> будет интересный маскарад тринадцатого <в> субботу <,> компания зайцевых<.>
Привет
Телеграмма
Дорогая Анастасия Николаевна!
Привет Вам! Это я, Гриф. Очень извиняюсь, что долго не сообщал рецепт салата, вылетело из головы, заметался с разными делами.
Он таков: испанский лук, картофель, селедка, яблоки, прованское масло, сахар, соль, немного горчицы, перец по вкусу, уксус. Очень просто, оказывается.
Посылаю для забавы вырезку из «Нижегородского Листка». О человеческая безграмотность! Вот и пиши для таких![716]
Воротников говорит, что Литке письмо отправлено[717]. Все еще неясно, удастся ли ей выбраться раньше из Киева, чтобы заехать ко мне в Москву. В начале I недели поста будет в Петербурге, тотчас заявится к Вам.
Приеду в Петербург непременно, но думаю после начала спектаклей. Надеюсь на Вас, что Вы там Литку в обиду не дадите.
Федора Кузьмича обнимаю, Ваши ручки целую очень нежно.
Закрытое письмо. Отправлено по адресу: Петербург, Гродненский, 11. ЕВ Анастасии Николаевне Чеботаревской. Почтовые штемпели: Моск. 23.II. 1910, Пб. 24.II.1010 <sic!>.
Дорогая Анастасия Николаевна!
Вам и Федору Кузьмичу самый нежный привет!
Издать сборник статей и заметок о Федоре Кузьмиче Вы очень мудро задумали[718]. Жалко, что в моих критических писаниях (ведь это были по большей части рецензии) нет ничего, что стоило бы выкопать и перепечатать.
Думаю, что материалов у Вас целое море, и сборник при самом строгом выборе выйдет весьма объемистый.
У Вас в Петербурге, кажется, очень литературно, театрально и шумно. Вся жизнь ушла туда, а Москва обратилась в деревню. Ах, давно ли и у нас было всяческое кипение!
Относительно «интермедии» думаю, что вряд ли это будет очень прочно[719]. Г-жа Томашевская[720] (она москвичка, бывшая Журина), по здешним сведениям, имеет не слишком много денег, и притом хочет не потерять, а заработать, почему скоро обожжется.
С величайшим интересом жду «Заложников Жизни»[721]. Хорошо бы попасть к Незлобину на чтение. Вот поручили бы мне там читать, а то будут читать с актерскими ужимками. Первое чтение должно быть ясное, спокойное и отчетливое. В театре пьесы очень ждут и весьма заинтригованы, в чем тот таинственный новый прием, который там применен Федором Кузьмичом.
С величайшим интересом жду «Заложников Жизни»[721]. Хорошо бы попасть к Незлобину на чтение. Вот поручили бы мне там читать, а то будут читать с актерскими ужимками. Первое чтение должно быть ясное, спокойное и отчетливое. В театре пьесы очень ждут и весьма заинтригованы, в чем тот таинственный новый прием, который там применен Федором Кузьмичом.
Очень много я занят. Вошел в одно огромное дело по получению железнодорожной концессии (из-за которой ушел из Думы Головин[722]) и, гляди, стану крупным железнодорожником.