Армануш слегка подняла брови и покачала головой:
Литература чахнет без свободы. Разве у нас были условия для того, чтобы расширять и развивать армянскую словесность?
Подростки за соседним столиком играли в шарады. Каждому по очереди загадывали название фильма, и он должен был без слов изобразить его своей команде. Сейчас была очередь рыжей веснушчатой девочки. Каждый ее жест вызывал у ребят громогласный хохот. Было странно наблюдать такой гомон во время принципиально бессловесной игры.
Стоявший вокруг шум, кажется, заглушил голос, предостерегавший Армануш от бестактных вопросов.
Да, но ты слушаешь только западную музыку. А почему ничего из ближневосточного, это же твои корни?
Да, но ты слушаешь только западную музыку. А почему ничего из ближневосточного, это же твои корни?
С чего бы это? Мы Европа, несколько оторопела Асия.
Нет, вы не Европа. Турки ближневосточный народ, но почему-то постоянно отрицают это. И если бы в свое время вы не согнали нас с родных мест, то и мы оставались бы ближневосточным народом, а не жили в диаспоре, возразила Армануш и тотчас смутилась от непреднамеренной резкости своих слов.
Асия слушала ее, закусив губу, но потом уточнила:
Ты о чем?
О чем? Я о пантурецком и панисламском иге султана Хамида[8]. Я о резне в Адане в тысяча девятьсот девятом году и о депортациях в пятнадцатом. Знакомо? Ты что, не слышала о геноциде армян?
Мне же девятнадцать лет, пожала плечами Асия.
Подростки за соседним столом громко улюлюкали: рыжая девочка не справилась с заданием и уступила место другому игроку. Это был красивый мальчик, худой и высокий, с торчащим кадыком, особенно заметным при гримасах. Он поднял три пальца, намекая, что название фильма состоит из трех слов, и сразу стал показывать последнее, третье. Высоко подняв руки, он будто обхватил ладонями что-то круглое, потом стал выжимать сок из невидимого шара и вдыхать его аромат. Команда соперников давилась от смеха, но его товарищи никак не могли отгадать, что же он пытается изобразить.
Разве это оправдание? Как ты можешь быть такой непробиваемой
Этого слова Асия не знала и не возражала против такого эпитета, пока не нашла его перевод в англо-турецком словаре.
Она помолчала, наслаждаясь лучами ненадолго выглянувшего из-за туч солнца, и после показавшейся довольно долгой паузы произнесла:
Тебя, вижу, очень занимает история.
А тебя нет? процедила Армануш недоверчиво и презрительно.
Ну и что толку? отрезала Асия. Почему я должна что-то знать о прошлом? Воспоминания слишком тяжелое бремя.
Армануш отвернулась, и взгляд ее невольно упал на подростков. Прищурившись, она стала внимательно следить за жестами мальчика.
Обернулась и Асия, а присмотревшись к игре, моментально выдала ответ:
Апельсин!
Подростки с хохотом уставились на соседок. Асия густо покраснела, Армануш улыбнулась. Они быстро расплатились и вышли на улицу.
А в названии какого фильма есть слово «апельсин»? спросила Армануш, когда они свернули на прибрежную дорожку.
«Заводной апельсин»[9], полагаю.
А, ну да! кивнула Армануш. Послушай, что касается увлеченности историей, продолжила она прерванную мысль, пойми, историческая память хранит много скорби, но только она дает нам жизнь и единство.
Ну, это, конечно, преимущество.
То есть?
Это чувство неразрывной связи большое преимущество. Оно делает тебя частью целого, некой сплоченной группы, ответила Асия. Не пойми меня превратно. Я вижу, через какие трагедии прошла твоя семья, и уважаю твое желание любой ценой сохранить память, чтобы страдания предков не были забыты. Но именно тут мы с тобой и расходимся. Ты сражаешься с забвением, тогда как я бы предпочла быть, как Петит-Ma, и совсем ничего не помнить.
Почему прошлое так пугает тебя?
Вовсе нет! возразила Асия.
Своенравный стамбульский ветер трепал ее юбку и развеивал сигаретный дым то в одну, то в другую сторону.
Помолчав, она добавила:
Я не хочу иметь к нему никакого отношения. Вот и все.
Так не бывает, упорствовала Армануш.
Возможно. Но, если честно, такая, как я, не может смотреть в прошлое. Знаешь почему? спросила Асия после долгой паузы. Не потому, что мне от прошлого больно, и не потому, что мне на него плевать. Нет. Просто я ничего не знаю о своем прошлом. Хотя думаю, что лучше знать о случившихся событиях, чем пребывать в полном неведении.
Казалось, Армануш была слегка озадачена.
Но ты ведь говорила, что ничего и не желаешь знать, а сейчас сказала совсем другое.
Да? усмехнулась Асия. Ну, давай отвечу так. Во мне по этому вопросу спорят два голоса. Она хитро посмотрела на подругу, но продолжила более серьезным тоном: Я только и знаю о прошлом, что там что-то пошло не так, а что именно не могу выяснить. И выходит, что для меня вся история начинается сегодня. Нет непрерывного течения времени. Разве будешь чувствовать связь с предками, если даже отца найти не можешь? Да я, вероятно, никогда не узнаю даже, как его звали. Если об этом думать, то крыша поедет. Поэтому я себе и говорю: зачем раскапывать тайны? Прошлое это порочный круг. Петля. Оно нас затягивает и заставляет бегать по кругу, как белку в колесе. И мы повторяемся. Снова и снова.