В Пруссии политикой царского наместника великого князя Константина Николаевича были недовольны. Теттау сообщал, что «Россия отправила в Польшу своего самого способного принца, чей известный антигерманский образ мыслей уверял поляков в том, что он окажет сильное противодействие наступающему германскому элементу, которого они так боялись». Бисмарк соглашался с Теттау в том, что поляки ожидали доказательства этой политики на практике, и если администрация не смогла бы удовлетворить их чаяния, «польский вопрос должен был приобрести в скором времени другую форму».
В новых условиях Бисмарк решил перейти к активным действиям. Помимо военных приготовлений в пограничных с Россией областях и призвания жителей провинции Позен сохранять спокойствие и не подаваться провокациям со стороны польских мятежников[569]правительство Пруссии участвовало в политическом оформлении военного сотрудничества с Россией для совместного противостояния полякам. В историографии эти события известны как заключение конвенции Альвенслебена. «Как только самомалейшие признаки восстания оказались в собственных ее пределах, Пруссия не замедлила заключить военную конвенцию с Россией, 8-го февраля нынешнего года»[570] передавали «Московские ведомости».
Бисмарк считал, что инициатива в укреплении российско-прусского сотрудничества в подавлении польских беспорядков не должна была исходить из Берлина в одностороннем порядке. Важно было только получить нужные сигналы из Петербурга. В Берлин стали поступать сведения о серьезности намерений российского императора. 24 января российский посланник в Пруссии Павел Петрович Убри выразил надежду на то, что при любом повороте событий Петербург рассчитывал на помощь Берлина и хотел бы согласовать свою политику в приграничных областях для максимально эффективного противодействия вооруженным отрядам поляков[571].
Ситуация стала развиваться в нужном Бисмарку русле. Его ответный ход был немедленным. После обсуждения петербургского пожелания с королем Вильгельмом Бисмарк 29 января поручил Редерну узнать у Александра II, не будет ли он против того, чтобы из Берлина в Варшаву отправился прусский генерал-адъютант Густав фон Альвенслебен, «посредник столь же надежный, как и скупой на слова»[572], для оценки ситуации и выработки совместных действий. На следующий день Редерн телеграфировал: «Император с отправкой в Варшаву генерала Альвенслебена полностью согласен и считает ее в настоящих условиях очень необходимой»[573]. Горчаков же в письме Убри о предстоящей миссии генерала отзывался так: «Миссия г<енерала> Альвенслебена в Варшаву это комбинация, которая приятна нам и может принести хорошие плоды»[574].
Ситуация стала развиваться в нужном Бисмарку русле. Его ответный ход был немедленным. После обсуждения петербургского пожелания с королем Вильгельмом Бисмарк 29 января поручил Редерну узнать у Александра II, не будет ли он против того, чтобы из Берлина в Варшаву отправился прусский генерал-адъютант Густав фон Альвенслебен, «посредник столь же надежный, как и скупой на слова»[572], для оценки ситуации и выработки совместных действий. На следующий день Редерн телеграфировал: «Император с отправкой в Варшаву генерала Альвенслебена полностью согласен и считает ее в настоящих условиях очень необходимой»[573]. Горчаков же в письме Убри о предстоящей миссии генерала отзывался так: «Миссия г<енерала> Альвенслебена в Варшаву это комбинация, которая приятна нам и может принести хорошие плоды»[574].
Бисмарк не мог упустить прекрасный момент. С молниеносной быстротой, соответствующей его политическому стилю, он отреагировал на телеграмму Редерна. Инструкция для генерала Альвенслебена[575] была закончена уже 1 февраля. С первых ее строк становится понятным, что глава прусского правительства задумал игру, о которой в Петербурге могли даже не догадываться. В инструкции генералу было поручено уделять первостепенное значение беседам с Константином Николаевичем и российским императором и сообщать об их результатах в Берлин. Поскольку Александр II находился в это время в Петербурге, можно заключить, что Бисмарк с самого начала намеревался отправить Альвенслебена в российскую столицу миссия в Варшаву в таком случае назначалась для отвода глаз. По официальной версии Берлина об изменении маршрута следования генерала, обсуждение совместных действий Пруссии и России в подавлении восстания не входило в компетенцию царского наместника и могло быть решено исключительно в Петербурге.
Выбирая такой рискованный путь, Бисмарк хотел способствовать перемене настроений в Петербурге и росту влияния прогерманской партии при дворе императора, выступавшей за проведение жесткого курса в Царстве. В этой связи он дал Альвенслебену задание достичь договоренности с Александром II относительно совместных действий российской и прусской администраций в подавлении польского движения. Он подчеркивал, что «позиция двух дворов по отношению к польской революции равносильна поведению двух союзников, которым угрожает общий враг. Желание Его Величества заключается в том, чтобы эти отношения нашли выражение в сотрудничестве обеих администраций и вооруженных сил в подавлении восстания»[576].