13 марта в 5 утра Бисмарка разбудила телеграмма из Петербурга прусского поверенного в делах Кейзерлинг-Раутенбурга неожиданного содержания: «Из достоверного источника только что совершенно секретно узнал, что Голландия продает Франции Люксембург»[1451]. На срочный запрос Берлина в Париж, Лондон и Гаагу о достоверности этой информации первым ответил Гольц: «Слух об уже произошедшей покупке Люксембурга Францией циркулирует здесь уже три дня[1452], по-видимому, распространен правительственными кругами и с безумным обозначением цены в 300 миллионов»[1453].
Перспективы российско-германских отношений стали основной темой первой аудиенции у Александра II принца Ройса по случаю его вступления в должность посланника Северогерманского союза в России. В своем донесении на имя короля Вильгельма I[1450] Ройс оставил подробный отчет о состоявшейся 8 марта аудиенции, которая продолжалась «к большому изумлению обер-церемониймейстера» более 45 минут, и, по мнению Ройса, свидетельствовала о внимательном и благожелательном отношении императора к Пруссии.
Для Бисмарка это было крайне важно, особенно в условиях, когда в Европе разгорелась проблема, чуть было не вылившаяся в новую войну.
13 марта в 5 утра Бисмарка разбудила телеграмма из Петербурга прусского поверенного в делах Кейзерлинг-Раутенбурга неожиданного содержания: «Из достоверного источника только что совершенно секретно узнал, что Голландия продает Франции Люксембург»[1451]. На срочный запрос Берлина в Париж, Лондон и Гаагу о достоверности этой информации первым ответил Гольц: «Слух об уже произошедшей покупке Люксембурга Францией циркулирует здесь уже три дня[1452], по-видимому, распространен правительственными кругами и с безумным обозначением цены в 300 миллионов»[1453].
Несмотря на предположение Гольца об ошибочности этой новости, она оказалась более чем серьезной[1454].
Город Люксембург обладал одними из самых укрепленных фортификационных сооружений в Европе, из-за которых его называли «Гибралтаром Севера». В 1815 г. Венский конгресс постановил заключить великую унию между Великим герцогством Люксембург и Королевством Нидерланды. Вместе с тем было принято решение о вхождении Люксембурга в состав Германского союза и размещении в люксембургской крепости нескольких тысяч прусских солдат[1455]. Бельгийская революция 1830 г. разделила Люксембург на бельгийскую и голландскую части, которая оказалась впоследствии под постоянным бельгийско-французским влиянием. Для противодействия этим воздействиям Вильгельм I принял решение о вступлении Люксембурга в Германский таможенный союз. С лета 1866 г. король Нидерландов Виллем III начал тяготиться Люксембургом. Он стал раздумывать над тем, как бы избавиться от него в пользу какой-либо великой державы, которая гарантировала бы ему ничем не ограниченное владение маленькой провинцией Лимбург, находившейся севернее Люксембурга и ближе расположенной к Нидерландам[1456]. Владение Люксембургом оказалось для нидерландского короля экономически невыгодным и чреватым внешнеполитическими осложнениями: на эту небольшую территорию претендовали Пруссия и Франция, а Великобритания видела в попытках его аннексии угрозу Бельгии. Кроме того, герцогство было сильно «офранцужено».[1457] Нельзя отрицать и тот факт, что весьма расточительного монарха Виллема III к продаже Люксембурга могла подталкивать его любовница госпожа Мюзар, которой король пообещал в подарок миллион[1458].
Первоначально у Виллема III был план передачи Люксембурга своему брату Генриху, что прекратило бы существование личной унии между герцогством и Нидерландами. Однако, видимо, желая получить денежную компенсацию, Виллем III оказался не против продажи его Франции, уже начавшей в Люксембурге агитацию в свою пользу"*. В Северогерманском рейхстаге перспективу перехода Люксембурга, этой «крепкой наружной стены Германии против Запада», во французское владение сразу оценили как стратегическую угрозу[1459]. Немедленное заключение договора с Виллемом III могло бы поставить Пруссию и Бисмарка в тупик, однако Наполеон III терял время на спорах о цене сделки.
14 марта 1867 г. Луи Адольф Тьер на заседании Законодательного корпуса подверг критике политику Франции, приведшую к господству Пруссии в Северной Германии[1460]. Он отметил, что «тщеславие Пруссии и России, которые используют национальную идею, представляют собой опасность для Европы»; и также потребовал от правительства заявления, что оно не позволит берлинскому кабинету добиваться новых выгод и подчинения своей политике южногерманских государств.
Реакция Бисмарка последовала 19 20 марта. Чтобы показать Франции угрозу объединения против нее всей Германии в случае военного конфликта, были опубликованы тайные договоры Пруссии с Баварией и Баденом[1461], а также с Вюртембергом[1462] о военном союзе, заключенные еще в августе 1866 г. Об этом же заявлял Вильгельм I в своем обращении к прусским депутатам по случаю открытия очередной сессии прусского ландтага 29 апреля 1867 г.[1463] Эта новость имела, конечно же, большой эффект в Вене, а главное, в Париже[1464].