Аннабет провела пальцами по постаменту ближайшего купидона.
Здесь вырезана греческая буква, сказала она. «Эта». Интересно
Гроувер, ты чуешь монстров? спросил я.
Он принюхался:
Нет, ничего.
«Ничего» как когда ты не почуял Ехидну на арке, или на самом деле ничего?
Гроувер обиженно посмотрел на меня:
Мы были под землей, я же говорил.
Ладно, прости. Я глубоко вдохнул. Я спускаюсь.
Я с тобой.
Особого энтузиазма в голосе Гроувера не чувствовалось, но, видимо, он хотел загладить свою вину за то, что случилось в Сент-Луисе.
Нет, возразил я. У тебя крылатые кроссовки, поэтому останься здесь, наверху. Ты Красный барон, летчик-ас, забыл? Если что-то пойдет не так, нам понадобится твоя помощь.
Гроувер приосанился:
Хорошо. Но что может пойти не так?
Не знаю. Предчувствие. Аннабет, пойдем со мной
Смеешься?
Она смотрела на меня как на придурка. Щеки у нее пылали.
Теперь-то что не так? возмутился я.
Хочешь, чтобы я с тобой отправилась в «Волнительное любовное путешествие»? Опозорить меня вздумал? Вдруг кто-то увидит?
Да кто тебя может увидеть? Теперь мое лицо тоже горело. Девчонки. Вечно все усложняют. Ладно, сказал я. Сам схожу.
Но как только я начал спускаться в бассейн, она последовала за мной, бормоча себе под нос, что мальчишки вечно все портят.
Мы дошли до лодки. Рядом со щитом на сиденье лежал женский шелковый шарф. Я попытался представить, как Арес и Афродита, парочка богов, встречаются здесь, на аттракционе в заброшенном парке. Почему? Тут я заметил кое-что, чего не увидел сверху: вдоль бортов бассейна были закреплены зеркала, обращенные к месту, где мы стояли. В какую сторону ни посмотри везде были наши отражения. Видимо, в этом и было всё дело. Тискаясь в лодке, Арес и Афродита могли смотреть на тех, кого любят больше всех, на самих себя.
Я поднял шарф. Он переливался розовым и источал непередаваемый аромат то ли розы, то ли кальмии. В общем, пахло от него приятно. Я мечтательно улыбнулся и хотел было прижать шарф к щеке, но тут Аннабет вырвала его у меня из рук и запихнула к себе в карман:
Не смей! Держись подальше от любовных чар.
Чего?
Давай бери щит, Рыбьи мозги, и пошли отсюда.
В тот самый момент, когда я коснулся щита, мне стало ясно, что мы влипли. Я порвал что-то, чем он был прикреплен к приборной доске. Мне показалось, что это паутина, но, глянув на кусочек, оставшийся у меня на ладони, увидел, что это какое-то металлическое волокно, такое тонкое, что его почти незаметно. Это была растяжка.
Стой, сказала Аннабет.
Поздно.
На борту лодки написана та же греческая буква. «Эта». Это ловушка.
Раздался громкий звук, словно заскрежетал миллион шестеренок, и весь бассейн превратился в один гигантский механизм.
Ребята! крикнул Гроувер.
Купидоны на бортике натягивали луки. Прежде чем я успел подумать об укрытии, они выстрелили, но не в нас. Статуи выпустили стрелы друг в друга, и они полетели над бассейном. За ними тянулись блестящие тросики, и когда стрелы, перелетев на другую сторону, вонзались в землю, над нами образовалась гигантская «звездочка». Между тросиками волшебным образом заструились тонкие металлические нити, свиваясь в сетку.
Нужно выбираться, сказал я.
Да ладно?! фыркнула Аннабет.
Я схватил щит, и мы побежали, но карабкаться наверх по стенкам бассейна было куда труднее, чем спускаться вниз.
Скорее! завопил Гроувер.
Он пытался оставить для нас отверстие в сетке но как только он к ней прикасался, золотые нити начинали опутывать его руки.
Нужно выбираться, сказал я.
Да ладно?! фыркнула Аннабет.
Я схватил щит, и мы побежали, но карабкаться наверх по стенкам бассейна было куда труднее, чем спускаться вниз.
Скорее! завопил Гроувер.
Он пытался оставить для нас отверстие в сетке но как только он к ней прикасался, золотые нити начинали опутывать его руки.
Головы купидонов открылись, и оттуда выскочили видеокамеры. Чашу бассейна озарили слепящие лучи прожекторов, и из динамиков загрохотал голос:
Трансляция на Олимп начнется через минуту Пятьдесят девять секунд, пятьдесят восемь
Гефест! взвизгнула Аннабет. Какая же я дура! Буква «эта» то же самое, что «H», символ Гефеста[20]. Он построил эту ловушку, чтобы застукать жену с Аресом. Сейчас на Олимпе начнут транслировать видео с нами, и мы выставим себя полными придурками!
Мы почти добрались до бортика, как вдруг зеркала открылись словно люки, выпуская наружу сотни крохотных металлических существ.
Аннабет закричала.
Армия заводных ползучих гадов бронзовые тельца, тонкие лапки, маленькие клещи вместо пасти, клацая и скрежеща, мчалась на нас.
Пауки! ахнула Аннабет. П-п-ааааа!
Такой я ее никогда не видел. Она в ужасе упала навзничь, и волна роботов-пауков сомкнулась бы над ней, если бы я не заставил ее встать и не потащил обратно к лодке.
Миллионы механических существ теперь сыпались со всех сторон, стремясь к центру бассейна и окружая нас. Я старался убедить себя, что они не запрограммированы на убийство, им нужно только загнать нас в ловушку, покусать и выставить дураками. Только вот эта ловушка была рассчитана на богов. А мы богами не были.
Мы с Аннабет забрались в лодку. Я отбивался от пауков, пытающихся заползти туда вслед за нами, и кричал Аннабет, чтобы она помогла, но, парализованная страхом, она только визжала.