Не стучи, взмолился Гроувер. Я чую монстров.
У тебя нос забит вонью фурий, возразила Аннабет. Я чувствую только запах бургеров. А ты разве не голодный?
Мясо, с презрением фыркнул Гроувер. Я вегетарианец.
Ты ведь ешь энчилады с сыром и алюминиевые банки, напомнил я.
Это всё овощи. Да ладно вам, ребята. Давайте уйдем. Эти статуи они на меня смотрят.
Дверь со скрипом открылась, и мы увидели высокую женщину с Ближнего Востока по крайней мере мне показалось, что она с Ближнего Востока, из-за длинного черного платья, которое оставляло открытыми только кисти ее рук, и вуали, полностью скрывающей ее лицо. За черной сетчатой тканью сверкали ее глаза, но больше ничего разглядеть было невозможно. У нее были старушечьи руки кофейного цвета, правда, довольно изящные и с красивым маникюром, и я решил, что в молодости эта бабулька была хороша собой.
Акцент у нее тоже был похож на ближневосточный. Она сказала:
Дети не должны гулять одни в столь поздний час. Где ваши родители?
Они э-э начала Аннабет.
Мы сироты, ответил я.
Сироты? переспросила женщина. В ее устах это слово прозвучало непривычно. Ах, милые! Неужели?!
Мы отстали от бродячего цирка, продолжал я. Мы там работаем. Шпрехшталмейстер[16] сказал, что, если мы отстанем, он встретит нас на заправке, но, наверное, забыл. А может быть, он имел в виду другую заправку. В общем, мы заблудились. У вас тут пахнет едой.
Ах, милые мои! воскликнула женщина. Заходите, бедняжки. Я тетушка Эм. Идите в самый конец, там кафе.
Поблагодарив ее, мы вошли внутрь.
Бродячий цирк? шепнула мне Аннабет.
Всегда нужна стратегия, ведь так?
У тебя водоросли вместо мозгов.
Внутри склада оказалось еще больше статуй: люди в разных позах, в разной одежде и с разным выражением лиц. У меня промелькнула мысль, что сад должен быть внушительных размеров, чтобы разместить в нем хотя бы одну такую статую, так как все они были выполнены в полный рост. Но в основном я думал о еде.
Давай скажи, что я идиот, раз пошел в магазин странной тетки просто потому, что проголодался, но иногда я действительно делаю что-то не подумав. И знал бы ты, как пахли бургеры тетушки Эм! Этот запах действовал как веселящий газ у дантиста: ни о чем другом ты просто не мог думать. Я почти не обращал внимания на то, как поскуливал Гроувер, на статуи, которые, казалось, провожали меня взглядом, и на то, что тетушка Эм заперла за нами дверь.
Мне хотелось поскорее добраться до кафе. И действительно, в дальнем конце склада оказалась стойка с фастфудом, грилем, газировкой, крендельками и сыром для начос. Здесь было все, чего можно пожелать, а рядом стояло несколько легких железных столиков.
Прошу, садитесь, сказала тетушка Эм.
Потрясно, восхитился я.
Хм, нерешительно проговорил Гроувер, у нас нет денег, мэм.
Я уже хотел дать ему тычка под ребро, но тетушка Эм сказала:
Нет-нет, детки. Не надо денег. Это же особый случай, да? Я хочу угостить таких милых сироток.
Спасибо, мэм, поблагодарила ее Аннабет.
Тетушка Эм замерла, как будто Аннабет сделала что-то не так, но через миг снова пришла в себя, и я решил, что мне просто показалось.
Все в порядке, Аннабет, ответила она. У тебя такие красивые серые глаза, дитя.
Только позже я удивился, откуда она знала имя Аннабет, мы ведь так и не представились.
Хозяйка исчезла за стойкой и начала готовить. Мы не успели оглянуться, как она принесла пластмассовые подносы, на которых громоздились двойные чизбургеры, ванильные молочные коктейли и огромные порции картошки фри.
Я набросился на бургер с таким рвением, что чуть не забыл, как дышать.
Аннабет пила коктейль.
Гроувер ковырялся в картошке фри и поглядывал на бумажную подложку на подносе, которая, видимо, казалась ему аппетитной, но, судя по всему, он так и не успокоился и не мог проглотить ни кусочка.
Что это шипит? спросил он.
Я прислушался, но ничего не услышал. Аннабет покачала головой.
Шипит? переспросила тетушка Эм. Должно быть, масло во фритюрнице. У тебя чуткий слух, Гроувер.
Я пью витамины. Для слуха.
Замечательно, сказала она. Прошу, не волнуйся.
Сама тетушка Эм ничего не ела. Она не снимала вуаль, даже когда готовила, и теперь продолжала сидеть в ней, подавшись вперед и переплетя пальцы, и наблюдала, как мы едим. Было немного неуютно оттого, что тебя разглядывает кто-то, чьего лица ты не видишь, но теперь я был сыт, меня стало клонить в сон, и я подумал, что в качестве благодарности нужно хотя бы немного пообщаться с нашей хозяйкой.
Значит, вы продаете гномов, начал я, стараясь показать, что мне это и правда интересно.
О да, сказала тетушка Эм. И животных. И людей. Всё для сада. Индивидуальные заказы. Скульптуры, знаете ли, пользуются большим спросом.
И много ли у вас покупателей?
Ну, не то чтобы. С тех пор как построили автостраду машины редко сюда сворачивают. Я ценю каждого клиента.
По шее у меня пробежали мурашки, будто кто-то смотрел на меня сзади. Я оглянулся, но увидел только статую девочки с пасхальной корзинкой в руках. Корзинка была сделана великолепно: редко встретишь садовую скульптуру такой тонкой работы. Но с лицом девочки было что-то не так. На нем читался испуг нет, даже ужас.