Чуть не сказала пограничнику: «Но компрендо», шепнула Вика, взяв меня под руку. Он спросил: «Синьора Гомес?» Спохватилась в последний момент и ответила: «Йес!»
Меня тоже потряхивало. Я взял Вику за руку и отвел в валютный бар. Наплевав на цены, заказал ей бокал вина, а себе армянский коньяк. Выпили, я выкурил сигарету. Здесь пока еще можно курить как в аэропортах, так и в самолетах.
Объявили посадку. Пассажиры первого класса шли на нее первыми. Мы предъявили билеты стюардессе и вошли в «Боинг». Вторая бортпроводница проводила нас к местам в начале салона, помогла снять Вике шубку. Я стащил с себя дубленку, после чего мы заняли удобные сиденья перед столиком. Стали ждать. Обернувшись, я видел, как салон заполняется пассажирами. Побыстрей бы! Время тянулось медленно. Наконец, все расселись, и по громкой связи прозвучало приветствие командира корабля. Зашумели двигатели «боинга», самолет стал выруливать на взлетную полосу. Разгон, и земля ушла вниз.
Все позади? шепнула Вика мне на ухо.
Да, любимая, ответил я громко. Можешь говорить по-русски, не стесняясь. Границу мы пересекли, это немецкий самолет, территория иностранного государства. Нам ничего не грозит.
Я ошибся
Это случилось спустя час после взлета. По салону внезапно забегали стюардессы. Они что-то спрашивали у пассажиров. Я различил слово «доктор».
Подожди меня! сказал Вике и отправился на шум. Подойдя ближе, разглядел неприятную картину. В кресле, скрючившись и прижав руки к животу, сидел мужчина лет сорока. Бледное лицо, капли пота на лбу. Он стонал. Вокруг бестолково суетились стюардессы. Над мужчиной склонился подошедший пассажир лет шестидесяти. Я увидел розовую лысину в обрамлении коротко остриженных седых волос. Старик что-то спросил у больного по-немецки, выслушал ответ и покачал головой.
Приступ язвенной болезни, возможно, прободение, объявил, распрямляясь. Нужно возвращаться в Москву. Ему, он указал на больного, потребуется операция.
Приступ язвенной болезни, возможно, прободение, объявил, распрямляясь. Нужно возвращаться в Москву. Ему, он указал на больного, потребуется операция.
Этого только не хватало! Бэк ин юэсэса?[8]
Погодите! я оттер стюардесс от кресла и склонился над больным. Сейчас все пройдет.
Я положил руку на живот мужчины поверх его ладоней. Еще подходя, рассмотрел проблему. Точно язва, да еще большая. Только прободения нет. Небольшой посыл, и изъявленная стенка желудка стала зарастать. Восстановить слизистую Вот теперь все. Пациент убрал руки с живота и изумленно посмотрел на меня.
Не болит, сказал по-немецки.
И не будет, улыбнулся я. Язвы больше нет. Только впредь следите за желудком, посещайте врача. Нельзя столь беспечно относиться к здоровью.
Не говорите чепухи! возмутился стоявший рядом лысый старикан. Невозможно зарастить язву наложением руки. Я доктор медицинских наук, профессор, четверть века служу в клинике «Шарите» в Берлине.
Ага, той самой, где лечили Навального. А еще Ющенко. У обоих обнаружили с-с-страшное отравление. На молекулах яда была надпись: «От Петрова и Боширова с любовью». На английском
Это невозможно! заключил профессор.
А спросите у него, предложил я, указав на излеченного пациента. Нет причины возвращаться, объявил стюардессам. Летим дальше.
Они заулыбались. Старикан, что-то сердито ворча, стал обследовать бывшего больного, я вернулся к жене. Рассказал ей о случившемся. Тем временем стюардессы стали разносить ужин. Водрузив на наш стол подносы с едой, поставили бокалы и бутылку шампанского в ведерке льдом. А еще бутылку армянского коньяка. Нифига себе кормят в первом классе!
Это от капитана корабля, приземлила меня стюардесса. За то, что помогли больному пассажиру.
И еще «боингу» не пришлось возвращаться. Это дополнительные расходы. Немцы считать деньги умеют.
Данке! ответил я.
Не успел разлить, как явился лысый старикан.
Меня зовут Пауль Майер, сказал, встав у столика. Мы могли бы поговорить?
Присаживайтесь! я указал на свободные кресла напротив других желающих купить билеты в первый класс за валюту не нашлось. Подождал, пока Майер устроится и представился в свою очередь: Михаил Мурашко, целитель. Это моя жена Виктория, врач-терапевт.
Вы русские? поднял он бровь.
Да, кивнул я и остановил пробегавшую мимо стюардессу. Принесите, пожалуйста, бокал и ужин профессору.
Айн момент! улыбнулась стюардесса и убежала.
Извините, что помешал, сказал Майер. Но меня мучит любопытство. Этот бедняга с язвой чувствует себя здоровым. Но у него явно был приступ!
Разумеется! кивнул я. Но сначала поедим. Нет ничего хуже, чем беседовать на пустой желудок.
Бокал и поднос с ужином для немца принесли тут же. Я разлил напитки. Вика выбрала шампанское, я и немец предпочли коньяк. Выпили, поели. Курочка, салатик, фрукты. Вкусно. Майер ел, время от времени вопросительно поглядывая на меня. Я делал вид, что не замечаю этих взглядов. Наконец, подносы унесли.
Прозит! я поднял бокал с коньяком.
Прозит, отозвался он и пригубил. А теперь могу спросить?
Пожалуйста, кивнул я.
Вы действительно залечили язву этому бедняге?