Вот и договорились. Я зайду за тобой.
Когда Петр ушел, дед сказал:
Я ведь на него нарочно шумнул. А парень он ходовый, нам со старухой много пособляет. И работящий. В батьку.
...Утро было прохладное. Плотный туман росой оседал на одежду, мелкой пылью струился над лодкой, которая, казалось, не плывет летит над черной бездной.
Герман поежился: как в океане, даже берегов не видно!..
Он сидел на корме притихший. Все для него было непривычно и ново в этом зыбком неземном мире, в котором, кажется, никого и ничего нет, кроме их двоих да черной, странно оснащенной лодки.
Два можжевеловых прута с колокольчиками на вершинках торчали по бортам мачтами-коротышками, лесы дорожек пятидесятиметровыми антеннами тянулись от этих мачт в холодную загадочную глубь рыбьего царства, и где-то там, сзади, почти у дна, стремительно скользили блесны. Все представлялось: вот-вот какая-нибудь большая рыба, привлеченная блеском полированного металла, ринется вдогонку или наперерез блесне и схватит ее зубастой пастью. И тогда враз натянется антенна-леса, вздрогнет мачта-коротышка, звякнет колокольчик не зевай, рыбак!..
Люблю с дорожками плавать! говорил Петр. Особенно, когда берет крупная щука. Ох и поволнуешься, пока ее выводишь! Как мой дедушка говорит, поседеть можно, пока до лодки дотащишь.
По оживленному с неистребимой улыбкой лицу Петра было видно, что рыбалка доставляет ему большую радость. И греб он с каким-то особенным наслаждением, играючи, весла погружались в воду без всплеска и так же неслышно взмывали вверх.
А что, щуки очень крупные бывают? спросил Герман.
Не знаю. В книгах есть упоминания о щуках до шести метров длиной и чуть ли не в полтора центнера весом. Но я в это, конечно, не верю: еще никто таких щук не видал. А в наших краях самая большая щука была достана в Сарь-ярь лесником Кагачевым. Двадцать четыре кэгэ!
Ничего себе!.. покачал головой Герман.
А на этом озере рекорд пока держит мой дедушка. Его щука была на семнадцать килограммов.
Тоже большая.
Не большая огромная! Ты бы на нее посмотрел крокодил, а не щука. Дедушка вытаскивал ее на дорожку полчаса. Тащит, тащит, а она как рванет вглубь или в сторону, так почти всю леску обратно и возьмет крепко-то держать нельзя, иначе оборвется! Он ее снова тащит... И все-таки взял в лодку.
На левом борту дзинькнул колокольчик. Герман вздрогнул, схватился рукой за леску, осторожно потянул. Тащи, тащи! Окунишка попался. Саженками, на полный мах выбирай.
Герман торопливо и неловко заработал руками. Желтобрюхий окунь, резко выдернутый из воды, ударился о борт и, сбитый с крючка, плюхнулся в озеро.
Ой!.. вскрикнул Герман и растерянно глянул на Петра.
Бывает!.. ничуть не огорчился тот. Невелик и был, пускай подрастет. А в другой раз аккуратнее, плавно поднимай.
Леса опять стала уходить в темную воду. Глядя на белые руки Германа, на его длинные и тонкие пальцы, Петр спросил:
Бывает!.. ничуть не огорчился тот. Невелик и был, пускай подрастет. А в другой раз аккуратнее, плавно поднимай.
Леса опять стала уходить в темную воду. Глядя на белые руки Германа, на его длинные и тонкие пальцы, Петр спросил:
Ты в каком институте?
Я?.. Еще не решил... Нынче школу кончил. Хочу годик отдохнуть.
Роскошно! то ли позавидовал, то ли не одобрил Петр. Только поступать труднее будет, многое забудется... Конечно, за год можно и подготовиться.
Мне что готовиться? скромно заметил Герман. У меня медаль. Один экзамен сдам и порядок.
О, это здорово!.. и в глазах, и в голосе Петра теперь была нескрытая зависть. А я позапрошлый год все лето за книжками просидел. Знал, что конкурс в университет большой, вот и корпел, даже на рыбалку не ходил. А щука так здорово на дорожку ловилась!..
Желая переменить тему, Герман спросил:
Послушай, почему ты не пришел к нам в тот вечер, когда мы приехали?
Как тебе сказать?.. Я даже и не подумал об этом. Ведь ни тебя, ни твоего отца я не знал... Кроме того, у меня дело было.
Дело? Какое?
Читал.
А-а... Понятно... Ну, а сегодня чем думаешь заняться?
Мы же сенокосничаем. Вот в шесть утра уйдем из дому и до семи вечера.
Но ты вчера был на сенокосе! вспомнил Герман разговор с дедом Митрием.
Петр улыбнулся.
В сенокос, Гера, выходных не бывает.
Резко и требовательно зазвенел колокольчик. Можжевеловый прут на правом борту согнулся в дугу. Герман схватил леску, лодка качнулась.
Не горячись. Эта рыбка серьезнее.
Капроновая леса раз, другой скользнула в руках. Герман стал наматывать ее на ладонь.
Не наматывай! Пальцами сжимай. И не давай слабины.
Неожиданно рыба пошла легко, и Герман едва успевал выбирать лесу.
Сошла?
Н-нет... Кажется, нет!
Рыба метнулась вбок. Жилка со свистом заскользила в воду. Герман машинально обернул ее вокруг ладони, и петля лесы тотчас врезалась в руку.
Спокойно, Гера!.. Сними петлю и больше леску не захлестывай. Плавно тащи...
На верхней губе Германа выступили капельки пота. Выбирая упругую лесу, он явственно ощущал, как вглуби, упираясь, плывет неведомая рыба.
Энергичней, вверх пошла!.. подсказал Петр; но было уже поздно.
Крупная щука взвилась свечой, почти полностью выскочив из воды. Леса ослабла. Рыба судорожно тряхнула головой, и блесна вылетела из раскрытой пасти.