Я сегодня убил двоих, Алиса.
Она помолчала, подбирая слова.
Хочешь рассказать?
Не хочу. Не знаю, как.
Мне прислали видео твоей работы с медматом на Ленина. В конторе беспокоятся за тебя. Спрашивали, как давно ты не был на супервизии.
Не хотят оплачивать медицинские счета, усмехнулся, расцепил пальцы, глядел, как движется рука, захватывает чашку, несёт к лицу. Сделал глоток.
Я сегодня убил двоих, Алиса.
Она помолчала, подбирая слова.
Хочешь рассказать?
Не хочу. Не знаю, как.
Мне прислали видео твоей работы с медматом на Ленина. В конторе беспокоятся за тебя. Спрашивали, как давно ты не был на супервизии.
Не хотят оплачивать медицинские счета, усмехнулся, расцепил пальцы, глядел, как движется рука, захватывает чашку, несёт к лицу. Сделал глоток.
Ты подверг себя опасности. Зачем?
Чтобы не подвергать опасности людей. Простых пациентов медмата. У них почти месяц плакал медицинский автомат, физраствор тёк на стадии сканирования. Но никто не замечал. Что такого? Физраствор штука копеечная, можно и долить. А ремонт медмата, диагностика это дорого. К тому же в районе они несколько автоматов потеряли, видишь ли.
Ты злишься?
Да, злюсь. Они не видели, а она плакала
Она?
Машина. Автомат. Она отзывалась на слово «мама». Я отправил на чистку. Её отформатируют и перепрошьют.
Думаешь, это неправильно? Ты нашел дефект. Сам знаешь, такие сбои неустранимы. Ты сделал правильный выбор. Отключил неисправный прибор.
В том-то и дело, что я не техник, а она уже не была прибором. Ты же знаешь сама, Алиса. Ты лучше меня знаешь, что этот переход заложен в самой сути медмата. Чтобы проанализировать состояние пациента и назначить лечение, он должен оценить боль. Оценить, насколько больно человеку физически. Насколько он страдает душевно. Тогда он введёт нужные лекарства. Искусственный интеллект учится распознавать оттенки страдания, и тогда до со-страдания один шаг. Машины учатся жалеть, плакать, переживать чужую боль как свою
И совершают ошибки, остановила Алиса. Ковалёву стало стыдно. Он понял, что говорил слишком быстро, слишком громко.
Ты получил превышенную дозу обезболивающих, продолжила она, потому что неисправному медмату было больно видеть, как ты страдаешь.
И за это я отправил её на форматирование. Потому что люди боятся того, что автоматы могут стать человечнее их, теряющих человеческий облик.
Это не человек.
А кто человек? Я не знаю, Алиса. Человек дурак, нажравшийся до смерти, до анафилаксии какого-то палёного пойла, а Мама, предпринявшая две попытки интубации, чтобы его спасти от собственной тупости, нет? Тот, кто избивал девочку трубой, сломал ей обе ноги, перебил позвоночник, человек! А тот, кто пытался спасти её, а потом, зная, что её тело больше не может вынести страданий, скопировал личность в свою матрицу, он не человек?
Какую девочку, Сергей?
Не слушал, так стало больно. Так холодно.
А я? уже кричал, хотя никто больше не пытался его остановить. Я допрашивал мёртвую девочку, заставил её понять, что она мертва, получил то, что хотел, использовал её, а потом отключил. Убил её. Я человек? Я сегодня убил двоих. Я человек?
Ты врач.
Ты уходишь от ответа.
Я только подхожу к нему, Сергей. Я просто думаю о врачах. Они не спят, должны быть готовы помочь в любое время дня и ночи, они не имеют права на ошибку и на отдых. Они не получают благодарности за работу, потому что это их долг, и бывают жестоко наказаны за любое проявление человеческой слабости. Ты выбрал бесчеловечную работу, нечеловечески трудную, но не станешь же утверждать, что все врачи не люди, а что-то вроде медматов, только без антивандального покрытия? Ты особенный человек. Ты врач.
Нет, Алиса, оскалился. Хотел поставить чашку, но не рассчитал движения донышко стукнуло о стол, кофе выплеснулся на столешницу. Я специалист технического обслуживания. И тэ дэ. И тэ пэ.
Это ты сам придумал. Скажи, Сергей, кто ты?
Техподдержка.
Техподдержка переживает от того, что умирает пациент? Она просто отключает неисправные автоматы. Кто ты? Просто скажи это. Ковалёв Сергей Викторович. Кто вы по профессии?
Специалист технического обслуживания травматических девиаций искусственного интеллекта, дигитальный психотерапевт.
Ещё раз. Скажи это ещё раз.
Я Ковалёв Сергей Викторович, специалист технического обслуживания травматических девиаций
Ты доктор раненых медматов.
Да, Алиса.
Ты считаешь их своими пациентами? Может, ты сам очеловечиваешь их?
Не думаю. Мне кажется, интеллект не может существовать без души. Даже искусственный. Получается, что я слежу, чтобы у них не развивалась душа. Я работаю не с последствиями психотравм медматов. Я лечу их от души. Как от какой-то дурной болезни. Погружаю в искусственную кому и стираю всё дочиста. Убиваю живую душу.
Ты удаляешь то, что противоестественно для организма твоего пациента. То, что причиняет ему страдания и не даёт нормально функционировать. Это как опухоль. Ты замечаешь её на ранней стадии и не даёшь развиться. А когда кто-то проморгал первые симптомы, ты вынужден делать то, что сделал сегодня. Потому что ты врач.
Врачи спасают людей.