Попробуем. Хотелось поскорее отвязаться, но профессиональный интерес требовал собрать информацию о Маме. После смерти пациента медмат на профилактику выводили?
Какого пациента? А, Лазарева? Так там даже толком и не работал аппарат-то. Я запись смотрел. Похрипел с минуту и помер. Две попытки интубации, а никак.
А физраствор уже подтекал?
Мужик снова пожал плечами: мол, Россия, что ты хочешь, барин.
Барин хотел спать.
«Ты не думал о том, чтобы сменить работу?»
Вы из техподдержки? Я Удалов. Это я вам звонил.
Следак запустил пальцы в растрёпанные волосы. Потёр затылок. Глаза у него были красные, тоскливые. Тоже, наверное, выспаться не получилось.
Давайте ваши документы, просипел он, пытаясь откашляться, в систему заведу, чтоб допуск дали.
Удалов как складной метр переломил тощее длинное тело над регистрационным терминалом.
Фио?
Ковалёв Сергей Викторович.
Должность?
Специалист по тэ о и тэ дэ и тэ пэ.
Шутник?
Следователь пожевал губами, выдернул у него из рук карточку удостоверения и отсканировал. Буркнул: «Долго вбивать».
Шли коридорами. С тяжёлым скрипом открывались и с клацаньем вставали на магниты двери, приветствуя зелёным подмигиванием прикосновение карточки Удалова.
Медмат лежал навзничь. Боковые панели были сняты, ложемент демонтирован, манипуляторы вывернуты из гнёзд. Из чёрных дырок торчали оборванные провода. Над мёртвым остовом уличного медика колдовали два парня. Один тотчас выскользнул в двери. Слишком поспешно.
Пальцы и образцы мы сняли, Иван Саныч, бросил второй Удалову. Смерил Ковалёва взглядом, усмехнулся. Свидетель ваш.
Парнишка был угловатый, дёрганый. Лет двадцати пяти. Брючки с плохо заутюженными стрелками. Тонкое жёлтое кольцо на безымянном пальце. На шее, видные за краем форменного воротника, две желтоватые отметины. Он тоже собрался уйти.
Будьте так любезны, поставьте аппарат на основание. Если вас не затруднит.
А если затруднит бросил эксперт, с вызовом глядя не на Ковалёва, а на следака.
Удалов засопел, зыркнул мрачно. Парнишка скривил рот в усмешке.
Жене своей рассказывай, что тебя там затруднит, не выдержал Удалов.
Дальше просто. Предсказуемо. Очень по-людски.
Пришлось перехватить сжавшуюся в кулак костистую руку, так что эксперт не успел даже дёрнуться. Не ждал от айтишника такой прыти.
Удалов посмотрел с интересом, но не стал проговаривать вертевшееся на языке: «Где служил?»
Ковалёву хотелось как можно скорее избавиться от гадкого чувства, что он здесь лишний. Между этими людьми с их секретами, отношениями, мелкими драмами и системными багами.
Иван Александрович поможет мне с аппаратом, сказал примирительно, разжимая пальцы. А вы идите. И разводитесь. Сами же понимаете, что дальше так нельзя.
Эксперт вывернулся, потёр руку.
Нос свой не суй, куда не надо, техподдержка. Сын у меня.
С людьми всегда трудно. Труднее. Тот, кто их когда-то спрограммировал, был мужик с фантазией. Вроде и видно, что сбоит, глючит, подвисает, когда не надо, а поди разберись, что и как. Самотравмирующаяся нейросеть.
Подошли к медмату.
Я не подниму. У меня грыжа позвоночная, сказал Удалов мрачно.
Ничего, ответил Ковалёв, осмотрел пациента. Питание вроде не повреждено. Стул дадите?
Стул дам.
Следователь ушёл, вернулся с двумя предметами, ни один из которых стулом вполне не являлся: нелепо запаянный в полиэтилен табурет и какой-то металлический ящик. Возможно, вывернутый из самого медмата в процессе «снятия пальцев и образцов».
Удалов поставил ящик на попа и уселся, вытянув долгие ноги. Подпихнул поближе табурет.
Он из-за плёнки хрустит противно, но зато, если что брызнет физиологического, можно отмыть.
Ковалёв подключил медмат к розетке, сел на стул, сложил на коленях руки.
И что? спросил Удалов, поёрзав.
И ждём, пока на минимум зарядится. Если, конечно, ваши криминалисты не повредили систему электропитания.
Вы решили, что ли, что это наши его так разобрали? Вы дело-то читали вообще? Открывали папку, что я прислал?
Не читал. Но намеренную порчу медицинского автомата осуждаю.
В голосе следователя слышалось столько раздражения, что на лицо можно было не смотреть. Все эмоции и так читались легче лёгкого. Поэтому Ковалёв сел, уперев руки в колени, уставился в помаргивающий датчик уровня зарядки аккумулятора.
Вы решили, что ли, что это наши его так разобрали? Вы дело-то читали вообще? Открывали папку, что я прислал?
Не читал. Но намеренную порчу медицинского автомата осуждаю.
В голосе следователя слышалось столько раздражения, что на лицо можно было не смотреть. Все эмоции и так читались легче лёгкого. Поэтому Ковалёв сел, уперев руки в колени, уставился в помаргивающий датчик уровня зарядки аккумулятора.
Следователь скривился, постучал себя длинным как у орангутана пальцем по лбу.
Развелось спецов. Букв не знают. Была попытка убрать свидетеля. Опера успели, когда они всё вырвали и хотели для верности по медмату из гранатомёта жахнуть. Каково, а?
Ну и жахнули бы, пожал плечами. Скорее всего, самим бы так прилетело, что никого судить бы не пришлось. Только в мешок собрать. У этой штуки мозги очень хорошо упакованы.
Вы в суде-то выступали хоть раз, Ковалёв? Следователь вскочил, прошёлся вокруг медмата, стараясь не глядеть в сторону спеца из техподдержки.