Женщина демонстративно спрятала руки за спину, но не отвела своего колючего взгляда от Трумэна.
Чиповаться будем позже. А пока вам достаточно знать только моё имя.
Ну что же, это становится интересным, выдавил улыбку Трумэн и опустил повисшую без ответа ладонь вниз.
Вам станет ещё интереснее, когда узнаете, о чём я хочу поговорить с вами наедине, спокойным, но уверенным тоном парировала Ангелина.
Я весь ваш. Трумэн сделал еле уловимый поклон головой.
Тогда жду вас сегодня в девять вечера в заведении «Без шансов». На углу двадцатилетия Победы и Независимости. Кабинка номер семь.
Не дожидаясь ответа, женщина развернулась и уверенно направилась к выходу. Не оборачиваясь, она бросила:
Не опаздывайте, эта встреча нужна больше вам, а не мне.
Мужчины проводили взглядом Ангелину и с минуту молчали, пытаясь понять, что это было. Тишину нарушил бармен.
Что это было?
Не знаю. Поживём увидим, задумчиво бросил Трумэн. Посчитай, мне пора.
Винсан достал сканер, ввёл сумму на экране и пододвинул его инспектору. Трумэн провёл кистью над устройством, соскочил со стула и направился к выходу.
Расположившись в своём уютном рабочем кресле, Трумэн никак не мог сосредоточиться на очередном мелком расследовании. «Что это за женщина? Что ей от меня нужно? Может быть, это какая-то проверка?» мучился он вопросами. Больше всего его смущало: что встреча пройдёт в изолированной кабинке для свиданий с женщиной, которая явно не захотела «чиповаться». Всё прояснится во время встречи, главное не терять бдительности, он успокоился и вернулся к служебным делам.
Инспектор опустил на глаза виртуальные очки-мониторы, положил кисть с чипом на считывающий подлокотник кресла и вышел в сеть. Нужно было оформить дело о харассменте на рабочем месте. У инспектора был полный набор доказательств. Заявление от жертвы, голограммы бестактного поведения обвиняемого и поведенческие экспертизы компьютера и специалиста.
Инспектор опустил на глаза виртуальные очки-мониторы, положил кисть с чипом на считывающий подлокотник кресла и вышел в сеть. Нужно было оформить дело о харассменте на рабочем месте. У инспектора был полный набор доказательств. Заявление от жертвы, голограммы бестактного поведения обвиняемого и поведенческие экспертизы компьютера и специалиста.
Работа всех инспекторов Министерства Морали представляла из себя монотонную рутину общения с компьютерной судебной программой и сбором данных в открытой всемирной сети. Сначала доказывалось само преступление, потом собирались улики. Судебное решение выносила беспристрастная программа, но её перепроверял инспектор, на случай сбоя или ошибки. Последнее слово всегда оставалось за человеком, хотя вердикт человека в единичных случаях и отличался от машинного.
После того, как постановление инспектора загружалось в общую базу раскрытых дел, нарушитель получал уведомление об оплате штрафа. Он мог не согласиться и опротестовать решение, но если его вина доказывалась другим инспектором повторно, сумма штрафа увеличивалась в два раза. Поэтому процент апелляций был минимальным.
Сбор улик был гораздо сложнее, чем вынесение постановления. Главными доказательствами были голограммы со считывающих устройств. Уличные голографы с функциями идентификации объектов были расположены по всему городу и покрывали более девяноста процентов территории. Устройства распознавали не только лица, но и давали правовую оценку действиям граждан, попавших в объектив. Но только в рамках статей Уголовного Кодекса. Если компьютер классифицировал преступление, сигнал автоматически приходил на пульт дежурного, и дело было практически раскрыто.
У «моралистов» не было возможности ловить нарушителей на месте в силу специфики правонарушений Кодекса и закона «О личной жизни». Сначала инспектор получал заявление от потерпевшего, а лишь затем делал запрос в сеть, на конкретную дату, место и время. Устраивать тотальную поминутную слежку за интересующим гражданином инспекторы не имели права. Блюстители Морали, конечно, могли подключаться к любым городским и даже домашним камерам и голографам наугад, но этот метод был схож с поиском иголки в стоге сена. В качестве доказательств могли приниматься голограммы, видео- и аудиофайлы, записанные на личные устройства граждан, не подключённых к сети, но получить их можно было только с согласия владельца гаджета. Свидетельские показания тоже могли учитываться, но только после проверки на детекторе лжи. Но подобные улики встречались крайне редко и только в самых запутанных делах.
Трумэн уже отправлял в базу постановление о раскрытом харассменте, когда завибрировал зуммер внутренней служебной связи. Это был начальник отдела Кайл Стэкмос. Инспектор нажал кнопку приёма, и круглое лицо Стэкмоса появилось перед Трумэном.
Кирк, хорошо, что ты на рабочем месте, улыбалась голограмма.
Работаем, сэр.
Надо иногда брать передышку. Предлагаю в обеденный перерыв прогуляться по парку. Возьмём по хот-догу с дынными крипсами и соусом халапенью.
Я только «за», нехотя, но не подавая вида, выдавил Трумэн.
Вот и чудненько, жду у входа в два часа.