Нашей соседке Гуке было десять лет, скоро ее выдавали замуж. За полмесяца до свадьбы на внутренней стороне ее бедра выскочил красный бугорок. Поначалу он был размером с медную монету и не гнойный, а твердый на ощупь. Бугорок этот так набух, что кожа на нем натянулась и блестела. Лимфоузлы тоже распухли и отвердели, как две фруктовые косточки. Когда я пришла к ней на второй день, нарыв вырос и стал уже размером с грецкий орех. Бедняжке было так больно, что она только лежала на своей рваной циновке и стонала.
Ничего не поделаешь, надо показать ее доктору, сказала я ее матери.
Разве можно это место доктору показывать, ей же скоро замуж! Мать была настроена решительно. Мне оставалось лишь накладывать противовоспалительную мазь и давать лекарства. Но прошло три-четыре дня, а лучше не становилось.
Пожалуйста, отведите ее к врачу, обратилась я на этот раз к ее отцу.
Но ответ был прежним:
Ни в коем случае.
И тут я вспомнила, что дома у меня есть соевые бобы. Ничего не поделаешь придется жителям Африки проверить на себе действие китайской медицины. Я отправилась домой толочь сою. Увидев меня, Хосе просунул на кухню голову и спросил:
Обед готовишь?
Китайское снадобье, ответила я ему. Для Гуки.
Хосе остолбенел.
А при чем тут бобы? спросил он.
Это такой старинный способ из книжки про китайскую медицину.
Вид у Хосе был крайне неодобрительный.
К врачам эти женщины не ходят, а тебе почему-то верят. Ты смотри, не переусердствуй.
Измельчив сою, я переложила получившуюся массу в маленькую пиалу.
Я сахарская знахарка! провозгласила я и отправилась к Гуке. В тот же день я смазала ее нарыв соевой мазью, а сверху наложила марлю. На следующий день нарыв стал мягче, и я поменяла повязку с соей на свежую. На третий день под кожей показался гной. На четвертый он вышел наружу, и вместе с ним вытекло немного крови. Тогда я наложила медицинскую мазь, и через несколько дней все зажило. Когда Хосе вернулся со службы домой, я сказала ему, очень собой довольная:
Вылечила!
Соевой мазью?
Да.
Китайцы непостижимый народ. Хосе недоуменно покачал головой.
Через некоторое время ко мне пришла соседка Хадиджа и сказала:
Моя двоюродная сестра приехала из пустыни. Она при смерти, не посмотришь ее?
Услыхав, что человек умирает, я испугалась.
А что с ней? спросила я Хадиджу.
Не знаю. Чахлая, голова кружится, глаза почти не видят, тощая, вот-вот помрет.
Меня заинтриговало это животрепещущее описание. Но в этот миг из комнаты раздался предостерегающий голос Хосе, слышавшего наш разговор:
Сань-мао, не лезь в чужие дела!
Тогда я тихонько шепнула Хадидже:
Я загляну чуть позже, когда муж уйдет на работу.
Едва я закрыла за нею дверь, Хосе начал ругаться:
А что если она действительно умрет и ты окажешься виноватой? Раз к врачу идти не хочет, значит, так ей и надо.
Да ведь неграмотные же, несчастные люди Хоть я и стояла на своем, Хосе был по-своему прав. Но любопытство и бесстрашие победили, и не успел Хосе шагнуть за порог, как я выскользнула вслед за ним. Прибежав к Хадидже, я увидела лежавшую на земле худую как спичка юную девушку. Глаза ее ввалились так глубоко, что походили на две черные дыры. Я дотронулась до нее жара не было; язык, ногти и белки глаз имели здоровый цвет. Я спросила, где у нее болит; она что-то невнятно пробормотала в ответ. Хади перевела с арабского:
Глаза почти не видят, в ушах звенит, встать не может сил нет.
Внезапно меня осенило.
Твоя сестра живет в шатре в пустыне? спросила я Хадиджу. Та кивнула. Она, наверно, плохо питается? продолжала допрашивать я.
Хади сказала:
Да там почти совсем нечего есть!
Погоди. Я побежала домой и отсыпала пятнадцать таблеток самого сильного мультивитамина.
Хади, вы можете забить козу?
Она поспешно закивала в ответ.
Для начала давай сестренке этот витамин, три таблетки в день. И сварите ей суп из козлятины.
Прошло меньше десяти дней, и девушка, про которую Хади говорила, что она вот-вот помрет, неожиданно сама пришла ко мне и сидела довольно долго, явно пребывая в добром здравии. Хосе, вернувшись с работы и увидев ее, рассмеялся:
Никак умирающая исцелилась! Чем же ты болела?
Да ничем, ответила я, не в силах сдержать улыбку. У нее было истощение крайней степени.
И как же ты это определила? спросил Хосе.
Глаза почти не видят, в ушах звенит, встать не может сил нет.
Внезапно меня осенило.
Твоя сестра живет в шатре в пустыне? спросила я Хадиджу. Та кивнула. Она, наверно, плохо питается? продолжала допрашивать я.
Хади сказала:
Да там почти совсем нечего есть!
Погоди. Я побежала домой и отсыпала пятнадцать таблеток самого сильного мультивитамина.
Хади, вы можете забить козу?
Она поспешно закивала в ответ.
Для начала давай сестренке этот витамин, три таблетки в день. И сварите ей суп из козлятины.
Прошло меньше десяти дней, и девушка, про которую Хади говорила, что она вот-вот помрет, неожиданно сама пришла ко мне и сидела довольно долго, явно пребывая в добром здравии. Хосе, вернувшись с работы и увидев ее, рассмеялся:
Никак умирающая исцелилась! Чем же ты болела?
Да ничем, ответила я, не в силах сдержать улыбку. У нее было истощение крайней степени.