И как же ты это определила? спросил Хосе.
Догадалась. К своему удивлению, я заметила, что он явно мною гордится.
Мы поселились у окраин Эль-Аюна. Европейцев здесь почти нет, и мы с Хосе с большим удовольствием знакомимся с местными жителями. Наши друзья большей частью сахрави. Дел у меня немного, и я открыла у себя дома бесплатную женскую школу. Я учу местных женщин читать цифры, узнавать монеты, более продвинутых учениц простой арифметике (один плюс один будет два, все в таком роде). Всего у меня от семи до пятнадцати учениц, они приходят и уходят когда хотят; можно сказать, в нашей школе царит полная свобода. Однажды во время занятия ученицы расшалились и побежали рыться в моих книгах. В руки им попалась книжка «Рождение ребенка» на испанском языке с наглядными картинками и иллюстрациями. В книжке были цветные фотографии, изображающие цикл беременности от зачатия до рождения младенца, с подробными описаниями всего процесса. Мои ученицы так воодушевились, что мы бросили арифметику и целых две недели изучали эту книжку. Глядя на картинки, они тихонько ахали, словно понятия не имели о том, как зарождается жизнь, а ведь среди них было немало матерей с тремя, а то и четырьмя детьми.
Куда катится мир! В жизни не рожавшая учительница объясняет рожавшим матерям, откуда берутся дети, невольно рассмеявшись, сказал Хосе.
Раньше они просто рожали, а теперь хоть узнают, что да как. Видимо, родить легче, чем понять, как это происходит.
По крайней мере, эти женщины получат хоть какие-то простейшие знания, пусть и не станут они от этого ни счастливее, ни здоровее.
Одна из моих учениц, Фатима, как-то спросила меня:
Сань-мао, а ты можешь прийти ко мне, когда я буду рожать?
Я уставилась на нее, потеряв дар речи. Мы виделись с нею каждый день, но я понятия не имела, что она беременна!
А сколько уже месяцев? спросила я.
Этого она, конечно, не знала, так как не умела считать. Наконец, я уговорила ее распустить длинную полоску ткани, намотанную поверх платья.
А в прошлый раз кто с тобой был? Я помнила, что у нее уже есть трехлетний сын.
Моя мать, ответила она.
Ты и сейчас ее позови. Я тебе помочь не смогу.
Она опустила голову.
На этот раз она не сможет, она умерла.
Услышав это, я прикусила язык.
Может, в больницу поедешь? Это совсем не страшно, убеждала я ее.
Нельзя, там врачи мужчины, поспешно возразила она. Я посмотрела на ее живот месяцев восемь уже было. В замешательстве я сказала:
Фатима, я не врач, я даже не рожала никогда, я не могу принимать у тебя роды.
Прошу тебя, в книжке ведь все написано, помоги мне! Пожалуйста! умоляла она, чуть не плача.
Мне было очень ее жалко. Я немного подумала нет, невозможно. Скрепя сердце я сказала ей:
Даже и не проси. Я не могу рисковать твоей жизнью.
Да все будет нормально, я здорова, сама рожу, а ты мне просто поможешь!
Потом поговорим, прервала я этот разговор, так ничего ей и не пообещав.
Прошло больше месяца. Я и думать забыла о том разговоре. И вот в один прекрасный вечер на закате ко мне постучалась незнакомая девочка. Я открыла ей дверь.
Фатима, Фатима! только и смогла выговорить она, так как ничего больше по-испански не знала. Я вышла, заперла за собой дверь и велела ей:
Позови ее мужа! Понимаешь меня?
Она кивнула и умчалась. Я пришла к Фатиме. Она, вся в поту, лежала на полу и корчилась от боли; рядом плакал ее трехлетний сынишка. На циновке образовалась лужица из ее пота. Я подхватила малыша, отнесла его к соседям, чтобы присмотрели за ним, и потащила соседку женщину средних лет к Фатиме. Здешние жители крайне неохотно друг другу помогают, и сердечности между ними мало. Соседка взглянула на Фатиму и, сердито выругавшись по-арабски, убралась восвояси. (Только потом я узнала, что местные жители считают дурной приметой увидеть рожающую женщину.) Не зная, что делать, я сказала Фатиме:
Фатима, Фатима! только и смогла выговорить она, так как ничего больше по-испански не знала. Я вышла, заперла за собой дверь и велела ей:
Позови ее мужа! Понимаешь меня?
Она кивнула и умчалась. Я пришла к Фатиме. Она, вся в поту, лежала на полу и корчилась от боли; рядом плакал ее трехлетний сынишка. На циновке образовалась лужица из ее пота. Я подхватила малыша, отнесла его к соседям, чтобы присмотрели за ним, и потащила соседку женщину средних лет к Фатиме. Здешние жители крайне неохотно друг другу помогают, и сердечности между ними мало. Соседка взглянула на Фатиму и, сердито выругавшись по-арабски, убралась восвояси. (Только потом я узнала, что местные жители считают дурной приметой увидеть рожающую женщину.) Не зная, что делать, я сказала Фатиме:
Не бойся, я пойду возьму кое-чего и сразу вернусь.
Я понеслась домой, схватила с полки книжку и, открыв ее на главе про роды, стала лихорадочно читать, перечисляя про себя: «Ножницы, вата, спирт, что еще?» И тут я увидела, что Хосе уже вернулся домой и смотрит на меня в большом недоумении.
Ох, не знаю, что и делать. Боюсь, мне не справиться, вся дрожа, тихо сказала я.
С чем? С чем не справиться? Моя тревога передалась и Хосе.
С родами! У нее уже воды отошли. С книжкой в одной руке и большим рулоном ваты в другой я металась по дому в поисках ножниц.