Ян стиснул Вонючку обеими руками, поднял перед собой и рассказал ему, пристально глядя в глаза:
в такую дивную погоду
в холодный дождь и грязный снег
становится вкуснее кофе
теплее кот и мягче плед.
Вонючка был с ним совершенно согласен. Я тоже.
Вот именно. Но особенно глинтвейн. Кстати, запомни: лучший глинтвейн в "Маркетплейсе" на Техноложке, а самый отстойный в "Музыке кофе" на Фонтанке.
Все это я докладывал, пристраивая мокрые куртки и прочие перчатки на батарее в кухне, а Ян как-то странно улыбался, с интересом меня разглядывая.
Запомню. Только я вообще по алкашке не очень, я выпечку хорошую ищу.
Глинтвейн не алкашка, это неотъемлемая часть нашей мерзкой погоды такой, как сегодня. А выпечка-то у нас вообще на каждом шагу, чего ее искать? И булочные, и кондитерские, и в кофейнях почти везде. И да, тебе бы не помешало, одни мослы.
А я вкусную не могу найти. У меня бабушка знаешь какие пироги пекла! И маковки, и слойки, и булочки с корицей. У нас дома все мои друзья паслись, она почти каждое утро тесто ставила. Когда мы сюда переехали, я первое время все по булочным шлялся, покупал всякие ваши крендели кренделя как, блин, они называются? И вот знаешь я не понял, нафига столько булочных, если ни в одной не могут пироги по-человечески испечь?
Наверняка где-то могут, ты же не все проверил. Но по кренделям я не спец, я вообще долгое время одними бэпэшками питался, мне не до пирогов было.
Наверняка где-то могут, ты же не все проверил. Но по кренделям я не спец, я вообще долгое время одними бэпэшками питался, мне не до пирогов было.
Ты и вдруг бэпэшками? Что, карманных денег тебя лишили?
Никто меня не лишал, насупился я, не желая продолжать эту тему.
Он совершенно случайно ткнул в больное место когда я научился более-менее сносно пользоваться Фотошопом, родители как-то плавно забыли о том, что я еще студент и что у меня ни диплома, ни профессии, ни вагона свободного времени на подработку. Это не было лишением как таковым, то есть никто не декларировал, что с завтрашнего дня мы тебя ссаживаем с нашей шеи, обеспечивай себя сам, как хочешь. Более того, я даже уверен, что мне не откажут, если попрошу. Просто с какого-то момента стало западло просить, а когда они просекли, что я все же выкручиваюсь без их помощи, вся помощь и кончилась. Я, конечно, знал, что рано или поздно это произойдет, поэтому не обижался на них. По крайней мере, я так думал до сегодняшнего дня. А сегодня оказалось, что я не готов говорить об этом, равнодушия немного не хватает. Все же слегка болит. Ну и еще, конечно, не хотелось выглядеть нытиком. Поэтому я напустил на себя беспечный вид и сменил тему:
Ну кончится же это все когда-нибудь. Вернешься в свой Харьков, там тебе ни ветра, ни дождя, одни пироги. Там небось тепло?
Ага. Тепло. Он поднял на руки кота и спрятал лицо в его тощем тельце.
Я что-то не то сказал? Мне показалось, что теперь я задел болевую точку.
Там тепло. И пироги. Каштаны цветут по весне. Абрикосы. Там их называют "абрикоса" в женском роде. Так и говорят: абрикоса цветет Но я туда не вернусь.
Почему?
У меня там никого не осталось.
А что с ними случилось?
Я бы тоже хотел это знать, задумчиво проговорил он. Вроде спокойно сказал, а рука наглаживала кота так, как будто то самое бабушкино тесто замешивала. Кот, кстати, не возражал.
Слушай, если там что-то слишком личное, просто скажи об этом, я не буду лезть.
Да чего уж там личного, если целой нации касается вздохнул Ян. Понимаешь, Влад, все дело в том, что я русский.
Ну и что? Ты же там родился?
Я там родился. Учился. Вырос. Я там жизнь прожить собирался. Моя мама украинка. Но все равно я оккупант и захватчик. Ну ладно я, я ничего полезного для страны не успел сделать. Но папа врач, он десятки жизней спас, если не сотни. Только он все равно москаль, хоть и из Питера, но им пофиг. А у мамы русская фамилия и русский муж, поэтому она тоже интервент и узурпатор. И это говорят те же самые люди, которые еще вчера обнимали и родными считали. Им там так промыли мозги
Поэтому вы уехали?
Страшно стало, что война и до нас дойдет. Да и вообще неспокойно. Всякие слухи ходили о каких-то драках, погромах. На Москалевке дом сгорел, говорили потому что там русская семья жила. А у нас трое детей, мне на тот момент только четырнадцать было, братьям еще меньше. Родители решили, что так безопаснее. Мы там дом собирались строить, но начать не успели, вот на эти деньги и купили здесь квартиру. У папы здесь все родственники, несколько поколений древних петербуржцев, знаешь, из тех, которые говорят "Петербург", а не "Питер". Но вообще Думаю, и поэтому тоже, наверное. Родители там пятнадцать лет прожили, все было нормально, а потом вдруг Бабушка и дедушка стали гнать на русских, родители пытались их защищать, типа разборки политиков это одно дело, а мирные жители тут совсем ни при чем, и не надо в это влезать. Ну и все. Оккупанты и прочее. Ругались постоянно. Дед однажды выдал вы типа в нашем доме живете, у вас ничего своего нет, разве не захватчики после этого? Мама плакала. Я впервые в жизни видел, как она плачет, и мне деда хотелось убить. И мы с братьями сразу перестали быть любимыми внуками, а мы ведь вообще дети были! Но никого это не спасло, даже Ваську, младшего, ему семь лет было! За что? Вот что мы сделали?