Она набрала в грудь как можно больше воздуха и ступила в студёную воду. Берег был крутой. Нога ушла под воду сразу. Не найдя опоры, Аля соскользнула вниз и ушла в воду по пояс. Дно оказалось песчаным и плотным. Девочка несколько раз судорожно глотнула воздух, подцепила с берега вещи и быстро засеменила, погружаясь в ледяной ручей. Когда вода подошла до подбородка, она вытянулась на цыпочках ног. В её голове жаром вспыхнул страх. Ноги проваливались в песчаное дно, она жадно глотала воздух каждый раз, как только её губы оказывались на поверхности. Забивая страх, она твердила про себя: «Я пройду, я пройду, уже половина я пройду». Аля визжала бы эти слова во всё горло, если бы не боялась захлебнуться. Её руки вцепились в свёрток с одеждой и тянулись вверх так, словно могли вытянуть всё тело. Мысли в мозгу перепутались, и застучала какая-то глупая считалка, по ритму совпадающая с крупной дрожью. В какой-то момент девочка провалилась и ушла под воду с головой. Руки тут же выпустили одежду и заметались в поисках опоры. На её счастье, под руку попалась какая-то скользкая коряга. Аля зацепилась за неё и, почувствовав упругую твёрдость, рванулась вперёд. Под ногами снова появилось дно. Откашлявшись, девочка поймала уплывающий свёрток с одеждой и выбросила его на берег. Потом, цепляясь за спасительный корень, выбралась и сама. Оцепенение, охватившее её в воде, отступило, и по коже стал разливаться жар. Алька принялась бешено растирать тело руками, сгоняя с него остатки воды и одеревенелость. Её трясло. Девочка натянула на себя мокрую одежду и побежала в сторону леса, выгоняя на бегу остатки страха и стылости.
Ночь застала её в дороге. С тропы она сбилась уже давно. Шла наобум, рискуя подвернуть в темноте ноги. Она потеряла счёт времени, когда впереди появился далёкий свет какого-то села. Аля свернула к нему, оставив ручей за спиной.
Ночные огни во все времена славились своей притягательностью и лукавством. Эти милые и лживые создания всегда обманывали путников, суля быструю встречу. Вот и в этот раз дорога до них оказалась дольше, чем ожидалось. Девочка лезла через какой-то бурьян, упала на кочке и больно уколола руку. Сокращая расстояния, она перелезала через ограды и шла по пашням напрямик.
Хуторок оказался совсем маленьким и очень уж «лысым». На просторной поляне не было видно ни деревьев, ни высоких строений. К тому часу, когда наша героиня преодолела последний огород и вышла на дорожку, свет во всех избах уже потух. Светилась только одна, крайняя. Алька к ней и пошла. Пройдя через незапертую калитку ограды, она поднялась на крыльцо и заглянула в окно. В мутном стекле виделись тёмные и захламлённые сени. Алька не решилась тронуть дверь. Она перешла к окну, встала ногами на колоду и постучала. Получилось слишком тихо. Девочка подняла кусок коры и постучала им посильнее. Свет в окне качнулся, мелькнул силуэт женской фигуры. Скрипнула входная дверь.
Ну, что ты там? Открыто же, раздался от крыльца мелодичный женский голос.
Алька спрыгнула на землю и поспешила к двери.
Добрый вечер, скороговоркой выпалила она, забежав на верхнюю ступеньку.
Ну наконец-то, добралась, сказала хозяйка. Её голос прозвучал из темноты сеней с таким облегчением, словно она уже давно ждала гостью. Заходи, заходи, краса моя.
Фигура в сенях сместилась, и девочка, прижимаясь к косяку, скользнула через порог. Она попыталась рассмотреть хозяйку, до боли таращила глаза, но ничего не увидела.
Иди, иди, в доме наглядишься, засмеялась женщина. Она слегка подтолкнула девочку, закрывая за ней дверь. Да ты мокрая. А ну, дай-ка руку, попросила она. Алька протянула ладонь, и та тут же оказалась в горячих руках хозяйки. Ледышка совсем.
Женщина засуетилась, распахнула дверь. Стало светло. В лицо девочке пахнуло жилым домом, кисловатым ароматом плохо выделанной кожи и тушёной капусты. Затолкав гостью в избу, хозяйка стащила с Альки мокрую курточку и жестом приказала разуться. Подвинула к ногам пару зимних чуней.
Григорий, громко позвала она, слезай. Не для тебя топили. Внизу стелись, там, куда она крикнула, послышалось движение и сопение. Ох и жадный до тепла, пожаловалась женщина Альке. Дай волю и летом на печке спать будет.
Хозяйка отвела Альку от порога в закуток, ловко раздела её и завернула в огромный пёстрый платок. Ткань была необычная, словно мохнатая, пахла теплом. Всё это было проделано так быстро и сноровисто, что девочка даже не успела начать стесняться. Её тут же выпроводили из закутка и усадили за стол. Из-за печи на свет вышел взлохмаченный и босой паренёк. Чернявый и плоский, он казался чуть старше Альки, одет был только снизу, смотрел хмуро. Густые сросшиеся брови волнами пересекали его лицо и забирали на себя всё внимание. Другие, тоже крупные и широкие, черты лица казались менее заметными на фоне этих бровей.
Чего случилось, мам? пробасил паренёк.
А то ты не знаешь? Просыпайся, гостья у нас, распевно ответила мать, перенося лучину из дальнего угла комнаты к столу. Сейчас накормим и отогревать будем. Или сначала отогреть? спросила она сама себя. Вон, все волосы мокрые, женщина осмотрела лицо Альки со всех сторон и прощупала её косу. В реку-то зачем лазила? Она и летом ледяная не сунуться, а сейчас чай не лето. До мостков не дошла? поинтересовалась хозяйка. Не дожидаясь ответа, она повернулась к стоящему посреди избы парню. Сынок, глянь у нас там вода тёплая осталась? потом снова повернулась к Альке и улыбнулась. Ну, разглядела, краса моя?