Да это я не всерьёз, сказал Игорь и снова зевнул. Вот заночую здесь и домой.
Ну, и иди, ответила Алька и почему-то тоже зевнула. Утром проснёшься, а меня уже нет. Дождусь, когда ты уснёшь, и уйду, пригрозила она. Найду Акудницу
Подслушивала?
Меньше болтать надо, ответила девочка и показала язык.
Акудница ведьма, она тебя съест, пригрозил отец.
Я невкусная, сказала дочка. Так вот, найду Акудницу, спрошу у ней дорогу, и в Город.
И что же ты там делать будешь? Что кушать будешь по дороге? Где жить в Городе? спрашивал Игорь. Он открыл глаза и сел.
Не пропаду как-нибудь, ответила Алька, но в этот раз неуверенно. Огонь разводить я умею. Летом в лесу не пропадёшь, сомнения в её голосе прибавилось. Ну, а если пропаду, то ты виноват будешь.
Не пропаду как-нибудь, ответила Алька, но в этот раз неуверенно. Огонь разводить я умею. Летом в лесу не пропадёшь, сомнения в её голосе прибавилось. Ну, а если пропаду, то ты виноват будешь.
Это в чём же я виноват?
Что дочь в лесу бросил, ответила девочка. Голос её задрожал.
Тебя из дому никто не гнал, ответил Игорь. Бросать я тебя не буду. Будем здесь сидеть и ждать, пока ты не передумаешь.
Я сбегу ночью.
Ночью бы я на твоём месте не ходил. В это время года волки ох и злые.
Ну и пускай.
Нормальные, умные трусихи ночью в лес не ходят, низким голосом прогудел отец.
Он обхватил дочку и перекувыркнул её, вороша сено. Алька засмеялась и принялась отбиваться от отца.
В ночь они спустились к ручью и разложили там костёр. Долго сидели, болтали ни о чём и смотрели на звёзды. Наговорившись, перепачкавшись в жареной картошке, вернулись на вершину холма. Устроили себе в стогу по персональному гнезду и ещё долго переговаривались. Потом Алька затихла, а Игорь лежал и смотрел на звёзды. Летать очень хотелось, а вот объясняться с женой не очень. Ему было хорошо. Лучше, чем дома. Игорю почему-то казалось, что он больше, сильнее, значительнее. Он задремал с мыслями о том, что утром даст дочери себя уговорить и они вместе пойдут в Город.
Утро началось с головной боли. Тяжёлый запах подопрелого сена за ночь набился в грудь и в виски. Игорь выбрался из своей норы и спустился к ручью. Вчерашний костерок дымился в тумане едва заметной тонкой струйкой. Может быть, тело разгулялось, а, может быть, влажный и прохладный воздух освежил, но в голове слегка прояснилось. Игорь разделся по пояс и с наслаждением умылся. Боль почти совсем отступила. Он веткой раскидал к воде остатки углей и пошёл наверх, к стожку.
Альки видно не было. Он обошёл стог по кругу, прощупал его руками, но дочери и в самом деле не было. Игорь усмехнулся и сел ждать.
Солнце уже поднялось и туман от ручья развеялся, когда он окончательно убедил себя в том, что дочка не прячется. Мысль о том, что она сбежала, зудела давно и всерьёз беспокоила. Дороги дальше не было, и местность была для девочки незнакомой. Приняв мысль о побеге как рабочую версию, Игорь отругал себя за то, что прождал так долго. Он собрал в мешок вынутые вещи, осмотрел стог ещё раз, словно надеялся кого-то найти. «Ну, Алька, подумал он про себя и усмехнулся, ну, мамонька родная. Уж если что решила». Дочка выбора не оставила, нужно было искать дом Акудницы.
Алька и ведьма
Звериная тропа, по которой шла девочка, распалась на две. Алька остановилась, не зная, куда идти дальше. Та тропинка, которая уходила вдоль берега, терялась в высоком камыше. Вторая же заканчивалась на берегу ручья вытоптанным пятачком, а затем продолжалась на противоположном берегу. К большому огорчению нашей героини, эта, то есть вторая тропка, выглядела убедительнее первой.
За развилкой речка, которую в их деревне почему-то все называли ручьём, тоже делилась на два рукава. Достаточно широких и, кажется, глубоких. Алька села в траву и чуть не расплакалась. Она что-то упустила, или Бунар умолчал? По берегу какого из двух ручьёв надо было идти дальше? Девочка с сомнением посмотрела назад, вспомнила стаю волков, которую сначала приняла за собак, и решила, что идти навстречу отцу точно не стоит. Это решение далось непросто. Она не любила воду и плавать не умела. Алька была на грани паники. Хотелось лечь и уснуть прямо здесь.
Девочка подошла к берегу, присела и тронула рукой студёный поток. «Или утону, или заболею», подумала она и представила себе рыдающего отца. Его было жалко. Она поднялась и стянула с ноги кожаную обёртку. Холодная и мокрая земля обожгла ногу. Стало ещё страшнее. Аля шмыгнула носом, размазала слёзы по лицу и сняла обувь с другой ноги.
Движение за движением, и на берегу потихоньку выросла кучка из её вещей. Девочка разделась догола и завязала весь свой скарб в тугой узел юбки. Рядом с берегом в траве сочно квакнула лягушка. «Всё не одна», подумала девочка. «На людях и смерть красна», добавилась к первой вторая мысль. Алька бросила в воду камень, надеясь понять глубину ручья, но камень пропал в тёмной воде. «Мог бы и выйти, рассказать, как там, подумала девочка. Ну, ничего. Главное начать, а там плакать да кончать».
Она набрала в грудь как можно больше воздуха и ступила в студёную воду. Берег был крутой. Нога ушла под воду сразу. Не найдя опоры, Аля соскользнула вниз и ушла в воду по пояс. Дно оказалось песчаным и плотным. Девочка несколько раз судорожно глотнула воздух, подцепила с берега вещи и быстро засеменила, погружаясь в ледяной ручей. Когда вода подошла до подбородка, она вытянулась на цыпочках ног. В её голове жаром вспыхнул страх. Ноги проваливались в песчаное дно, она жадно глотала воздух каждый раз, как только её губы оказывались на поверхности. Забивая страх, она твердила про себя: «Я пройду, я пройду, уже половина я пройду». Аля визжала бы эти слова во всё горло, если бы не боялась захлебнуться. Её руки вцепились в свёрток с одеждой и тянулись вверх так, словно могли вытянуть всё тело. Мысли в мозгу перепутались, и застучала какая-то глупая считалка, по ритму совпадающая с крупной дрожью. В какой-то момент девочка провалилась и ушла под воду с головой. Руки тут же выпустили одежду и заметались в поисках опоры. На её счастье, под руку попалась какая-то скользкая коряга. Аля зацепилась за неё и, почувствовав упругую твёрдость, рванулась вперёд. Под ногами снова появилось дно. Откашлявшись, девочка поймала уплывающий свёрток с одеждой и выбросила его на берег. Потом, цепляясь за спасительный корень, выбралась и сама. Оцепенение, охватившее её в воде, отступило, и по коже стал разливаться жар. Алька принялась бешено растирать тело руками, сгоняя с него остатки воды и одеревенелость. Её трясло. Девочка натянула на себя мокрую одежду и побежала в сторону леса, выгоняя на бегу остатки страха и стылости.