В одно прекрасное утро он попрощался с теткою и уехал на место службы.
IV
На другой день после его приезда, в Лерии только и гогорили, что о новом священнике. Все знали уже, что он высокого роста и называет каноника Диаса отцом-настазнивом.
Ближайшие приятельницы сеньоры Жоаннеры дона Мария и две сестры Гансозо явились к ней с утра расспросить обо всем подробно Было девять часов утра. Амаро ушел уже с каноником. Сеньора Жоаннета вышла навстречу гостям, сияя от удовольствия, и принялась немедленнно рассказывать им про то, как прошел вечер
Но пойдемте, я покажу вам его комнаты
И она провела их в спальню священника и показала ею сундук и этажерку, которую она приготовила ему для книг.
Как все хорошо, как все удобно! говорили старухи, медленно и благоговейно ходя по комнатам, точно в церкви.
Какой хороший плащ! заметила дона Жоакина Гансозо, щупая сукно висевшего на вешалке плаща. Наверно, он стоил не меньше двух золотых.
А поглядите-ка на белье! сказала сеньора Жоаннера, приподнимая крышку сундука.
Старухи с любопытством наклонились над сундуком.
Сеньора Жоаннера показала им еще несколько интересных вещей, принадлежавших священнику распятие, завернутое в старую газету, альбом для фотографии, где красовался на первом месте портрет папы, благословляющего христианский мир. Приятельницы пришли в восторг.
Сеньора Жоаннера показала им еще несколько интересных вещей, принадлежавших священнику распятие, завернутое в старую газету, альбом для фотографии, где красовался на первом месте портрет папы, благословляющего христианский мир. Приятельницы пришли в восторг.
Это прекрасно, это чудесно! говорили они.
И, прощаясь с сеньорою Жоаннерою, они поздравили ее с таким хорошим жильцом.
Вы ведь придете сегодня вечером? крикнула она им вслед.
Обязательно. ответила дона Мария. Мы хотим сами посмотреть на него.
В полдень зашел Либаниньо, ханжа, вечно о чем-то хлопотавший и бегавший по Лерии с утра до вечера.
Ну что-же, приехал новый падре? Каков он?
Сеньора Жоаннера снова принялась расхваливать Амаро и рассказывать о его внешности, набожности, белых зубах.
Как славно, как славно! говорил Либаниньо, проникаясь благоговейною нежностью к новому священнику. Но мне пора дальше. Прощай, милая, прощай. Ты все полнеешь. Я прочитал за тебя «Богородицу», как ты просила.
Ты придешь к нам вечером, Либаниньо?
Ох, не могу, голубушка, не могу. Завтра ведь день Св. Варвары. У меня очень много дела.
Амаро отправился утром с каноником Диас к настоятелю собора и передал ему рекомендательное письмо от графа де-Рибамар.
Я хорошо знал графа де-Рибамар в Опорто, когда был священником в церкви Св. Ильдефонса. Мы с ним хорошие приятели. Давно уже это было.
И, развалившись в старом, покойном кресле, настоятель стал с наслаждением вспоминать былые времена, рассказывая при этом анекдоты, критикуя своих бывших сослуживцев и подражая их голосу и манерам (это была его специальность). Слушатели весело смеялись. У Амаро сразу установились с обоими священниками дружеские отношения, и он вышел от настоятеля очень довольный.
Каноник Диас позвал его к себе обедать, а после обеда они отправились вместе гулять в окрестности города. Поля были залиты мягким, приятным светом, холмы на фоне голубого неба дышали тихим спокойствием. Вдали слышался звон колокольчиков-возвращавшагося домой скота. Амаро остановился у моста.
Я думаю, что мне понравится здешняя жизнь, сказал он.
Несомненно, вы увидите, как здесь хорошо, сказал каноник.
В восемь часов они явились к сеньоре Жоаннере. Её старые приятельницы сидели уже в столовой. Амелия шила у лампы.
Дона Мария, богатая вдова, была одета по воскресному в черное шелковое платье; её белокурые волосы были скрыты под черною кружевною наколкою, а худые руки в кольцах и митенках мирно покоились на животе. Она сидела прямо и чопорно, слегка склонив голову на-бок.
Вот новый падре, дона Мария, сказала ей сеньора Жоаннера.
Она привстала и поклонилась.
А это сеньоры Гансозо. Вы, вероятно, уже слышали про них.
Амаро робко поздоровался с ними. Это были две сестры. Они считались зажиточными, но сдавали комнаты. Старшая, дона Жоакина Гансозо, была худая женщина с огромною головою, маленькими, живыми глазами и вздернутым кверху носом. Она вечно всех критиковала и вся отдавалась церкви.
Сестра её, дона Анна, была совсем глуха. Она никогда, не разговаривала в обществе и сидела спокойно с опущенными глазами, сложив руки и вертя большими пальцами. О ней можно было бы легко забыть, даже, если бы она не напоминала изредка о своем присутствии глубокими вздохами. Говорили, что она пылает злополучною любовью к одному почтовому чиновнику.
Тут была и сеньора Жозефа, сестра каноника Диаса. Это было маленькое, сухое создание с морщинистою желтою кожею и резким голосом. Она постоянно находилась в состоянии раздражения; глаза её сверкали злым упрямством, лицо нервно подергивалось. Вся она, казалось, была пропитана желчью и внушала страх всему городу. Остряк доктор Годиньо называл ее «центральною станциею интриг в Лерии».
Ну, хорошо-ли вы прогулялись, падре? спросила она у Амаро, творя крестное знамение.