Возвратились они минут через пятнадцать, но захотели подъехать еще и к лесочку справа.
«Зачем?» подумалось, но села в машину. И проехали сколько-то, вышли. Возле стайки берез потоптались по ежику сжатой ржи и, наконец, вернулись к машине, сели в неё а она и забуксовала. Стали толкать. Нет, ни-икак!
Может, сходить поискать трактор в соседнем поселке, чтоб вытащил? посоветовал Ефим, вытирая грязные туфли о жнивьё: А то и надорваться можем.
Дина коротко взглянула на него, усмехнулась, но ничего не ответив, снова подошла к машине, руками упёрлась в задок. Подошли и мы, толкнули раз, еще, еще!.. Ну, слава Богу, по-оехала! Значит, через час будем дома. Но прежде хотя бы на полчаса к Алексею.
И снова рябоватой полосой замелькали размытые контуры перелесков, скошенные поля с редкими стожками и, наконец, отсыревшие, но ставшие яркими домики пригородной деревни.
Остановились у потемневшего от дождя серовато-бурого домика с подслеповатым взглядом окон и стыдливо укрытого кроной разросшейся рябины, из которой, обмытые дождём, весело и удивлённо выглядывали красные гроздья ягод. Через приоткрытую и сбитую из обрезков досок и палок калитку протиснулись во двор, остановились возле трех покосившихся ступенек, и я постучалась в дощатую дверь. Нет, не отзывается хозяин. Постучалась громче, еще громче и услышала: идет, открывает щеколду и уже стоит, опершись на палку:
А-а, это ты! обрадованно улыбнулся и взглянул на гостей: Ба, да ты не одна!
По тропинке коридора, заставленного разным скарбом, пробрались к двери в хату.
Подождите, сейчас свет вам включу, открыл дверь Алексей и опять же, по тропинке, окаймлённой бордюром из разной утвари, потянулись за ним в соседнюю комнату. Слева, возле давно немытого окна приткнулся стол с небрежно раскинутыми книгами, стопкой чистой бумаги, листами копирки и банкой супа, возле него низкое кресло с распростёртой на нём старой шубой, перед ним пишущая машинка с абзацем отпечатанного текста, а справа кровать со сбитым одеялом и овчинным тулупом, на котором серым комочком свернулась кошка.
Да вот, прибилась, заметил мой взгляд Алексей: Есть и еще одна с двумя котятами, приходится кормить
Пройду, закрою ящик, в котором хозяин хранит свои пищевые запасы, накину на него подвернувшийся клочок какого-то меха, присяду, позову Дину:
Проходи, садись на кровать, пока мы тут с Алексеем
И она, взглянув на словно застывшую кошку, присядет, поправив одеяло, соскальзывающее на пол, а сын с её мужем так и останутся стоять в проёме двери, оглядывая «интерьер» хаты и иногда похихикивая: и для чего, мол, ему всё это барахло?.. а паутина-то ха-ха!.. и на потолке висит, и по углам!.. на что Алексей, коротко взглянув на них, усмехнётся:
Да так с барахлом и паутиной теплей.
И услышит от Ефима:
Вы бы лучше со стороны улицы дыру над окном заколотили, чтоб не дуло.
Да надо б заколотить, тихо скажет Алексей, но всё как-то некогда, роман время отнимает каждый день до четырех часов утра над ним сижу.
Ну и зря, опять прозвучит категоричный совет: Писать надо днём, а ночью спать.
Но на это ответа не последует, а Дина взглянет на меня, и в этом её взгляде уловлю: ну, зачем, мол, Ефим со своими советами? Да, зачем?.. подумаю и я, ведь понять Алексея ему, живущему в уютной квартире под неустанной заботой жены невозможно. И, чтобы заштриховать вдруг повисшую неудобную паузу, фальшиво оживлюсь:
Ой, я же не представила тебе моих друзей
И, назвав их, выну из пакета суконные ботинки и комбинезон, купленные по телефонной просьбе Алексея:
А вот и заказ твой, писатель, принимай.
И он засветится радостью:
Ну спасибо! Ну, угодила! сразу станет примерять обувь. А то те, что на мне, слегка поизносились, и приходится дырки клочками затыкать, засмеется.
Сходили б да купили новые, опять не сдержится Ефим.
И Алексей, взглянув на меня, да ладно, мол, не огорчайся из-за него, ответит:
А пойти купить новые уже не могу возраст ноги плохо подчиняются.
И опять с улыбкой начнёт разглядывать комбинезон.
Алекс, назову его сокращенным именем, если комбез покажется не очень теплым, то позвони приеду, заберу, утеплю синтепоном и зимой, в твоей продуваемой всеми ветрами хате, мороз тебе будет нипочём.
Минут через десять сын и Ефим, поторопив нас с отъездом, ушли в машину, а я, спеша договорить то, что хотелось, взглянула на Дину:
Если хочешь, иди и ты я еще пару минут тут, с Алексеем
Но она останется и, взглянув на кошку, всё тем же комочком сереющую в уголке, протянет руку, чтобы погладить её, но почему-то отдернет, а потом молча будет вглядываться в Алексея, бродить взглядом по столу с листами отпечатанного текста, по полке с книгами, по непонятному скарбу в углу, но каждый раз снова и снова возвращаться к иконе Спасителя, висящей в углу и чуть заметному огоньку лампады.
Вскоре сядем в машину и мы. Сын постоит рядом с Алексеем, приобнимет его, шепнёт что-то на ухо, а когда сядет за руль, и машина развернётся, то через забрызганное окно увижу: Алексей будет стоять, опираясь на костыль и крестить нас вослед.
Вначале ехали и молчали, а потом со своего первого сидень я услышала: