* * *
Пирожки миссис Бейкер стоили по три пенса за штуку. «Лучшие пирожки в Ливерпуле» так значилось на вывеске. Ниже мелким приписка: «возможно».
Три пенса это бутылка молока и полфунта хлеба. Какое ни есть, а все же пропитание на день. Можно прожить сутки, особенно ребенку. Глэдис Уайтхил привычно пропустила эту мысль сквозь сознание, уже не удивляясь и не ужасаясь ей.
Доброе утро, миссис Бейкер! Как здоровье?
О, спасибо за заботу, Глэдис, вы как всегда милы! Как ваши маленькие: прелестная Рози, умненький Джекки? Щечки все такие же розовые?
Хозяйка лавки искусно обошла вопрос об еще одном человеке, и Глэдис была признательна ей.
Растут, миссис Бейкер, грех жаловаться. А вот погода-то портится, верно?
О, да, чистая правда. Облака сгущаются, того и гляди, дождь пойдет всех покупателей распугает. Ведь кто на улицу в ливень выйдет? Пирожков с телятиной вам, как обычно, душечка?
Уж кому-кому, но не вам опасаться за покупателей. Ваши пирожки чертовски вкусны, никто мимо не пройдет! И как можно непринужденнее, совершенно без дрожи в голосе: Мне две штучки, миссис Бейкер.
Две?..
Это даже не был вопрос. Точней, лишь на секунду вопрос а потом уже не вопрос, а обычный треп и обычная улыбка умиления на круглом лице, и деловитые движения, которыми хозяйка подхватывает два пирожка и укладывает в бумажный пакет. В мгновенье между вопросом и улыбкой по рыхлому лицу миссис Бейкер прошла туча.
По средам и воскресеньям, в эти дни она не работала, Глэдис Уайтхил заходила сюда за гостинцами для деток. И Роуз, и Джек обожали пирожки. Традиция оставалась неизменной уже больше года. Только в марте Глэдис брала по шесть пирожков, с августа уже по четыре, зимой по три, а теперь
Спасибо, миссис Бейкер. Пахнут просто великолепно!
Она протянула монеты, и хозяйка взяла их, чуть помедлив. Поблагодарила за покупку, многословно попрощалась. Глэдис направилась к выходу, а когда взялась за дверную ручку, миссис Бейкер окликнула ее:
Душечка замялась, продолжила неловко, спотыкаясь. Вы знаете, милая, я слышала В порту люди говорят Нет, вы, пожалуйста, не подумайте, но сюда заходит один боцман, и он сказал, что если уже полтора года прошло, то вряд ли
Я это понимаю, миссис Бейкер. Спасибо за заботу.
Простите, душечка, простите старую дуру! Вот пожалуйста, еще один пирожок возьмите от меня для Рози.
Глэдис взяла и вышла.
Три пенни это хлеб и молоко на день. Еще овсяная крупа, зелень, лук. Еще дважды в неделю пирожки и хотя бы раз в неделю овощи или яблоки. Итого на троих два шиллинга в день.
Добавим жилье. Часть платы за две комнаты Глэдис отрабатывает, стирая вещи для мистера Карпентера домовладельца и других жильцов. Однако комнат у них по старой памяти две, да окнами на улицу, а труд прачки никогда не ценился высоко, так что часть квартплаты остается непокрытой. Итак, общим счетом неделя жизни обходится в один фунт.
Уходя в плавание, Стивен оставил сто пятьдесят фунтов. На год этого хватало с лихвой: с окнами на улицу, с кофе и булочками, с парой новых платьев для Глэдис и игрушками для детей. Стивен уходил штурманом, и, вернувшись спустя год, должен был привезти не меньше трех сотен, и Глэдис верила, что скупая арифметика нищеты уже никогда не коснется их.
Глэдис взяла и вышла.
Три пенни это хлеб и молоко на день. Еще овсяная крупа, зелень, лук. Еще дважды в неделю пирожки и хотя бы раз в неделю овощи или яблоки. Итого на троих два шиллинга в день.
Добавим жилье. Часть платы за две комнаты Глэдис отрабатывает, стирая вещи для мистера Карпентера домовладельца и других жильцов. Однако комнат у них по старой памяти две, да окнами на улицу, а труд прачки никогда не ценился высоко, так что часть квартплаты остается непокрытой. Итак, общим счетом неделя жизни обходится в один фунт.
Уходя в плавание, Стивен оставил сто пятьдесят фунтов. На год этого хватало с лихвой: с окнами на улицу, с кофе и булочками, с парой новых платьев для Глэдис и игрушками для детей. Стивен уходил штурманом, и, вернувшись спустя год, должен был привезти не меньше трех сотен, и Глэдис верила, что скупая арифметика нищеты уже никогда не коснется их.
Прошло девятнадцать месяцев. Обогнув Африку и Мадагаскар, миновав Индийский океан, зайдя в Кейптаун, Сингапур и Джакарту, бригантина «Елизавета» вернулась бы в ноябре.
В декабре была тревога. В январе раздражительность, слепые вспышки гнева. В феврале страх. В марте слезы, отчаянье, безнадега. А теперь осталась хладнокровная математика и двадцать один фунт, то есть пять месяцев жизни.
«Дорогая, ты очень даже ничего! Ты, знаешь, как добротная скаковая кобылка», говорила подруга Маргарет. «Душечка, почему бы тебе не подумать о Ну, ты понимаешь, ведь девушке очень сложно оставаться в такой ситуации» говорила миссис Бейкер. «Глэдис, вы еще молоды и недурны собою. Вам можно и даже должно позаботиться о будущем», говорил мистер Карпентер. Все трое чуть смущенно опускали взгляд и быстро сводили разговор на другую тему. Глэдис знала, от чего они смущаются: ее лицо при подобных словах выражало отвращение и презренье. Даже подумать о таком варианте значило бесповоротно признать тот факт, что Стивен уже не вернется, никогда. Глэдис этого не могла.