Сергей Магид - Angulus / Opticus. Третья книга стихотворений. 20092011 гг. стр 5.

ни побед ни поражений
одно стояние на столпе
бесконечное
и глухота в ушах от грохота жизни
разбивающейся о голову
каждый день.

слоняюсь ночью в кухнях одиночеств,
ищу вслепую смыслы снов,
но вяло в глубине пророчеств
колышет плавником улов,

а ночь стоит, в ней застревает небо,
над головой провисшее в пути,
и мечется язык, и все нелепо,
и слов для жизни не найти.

утром чувствую Христа
как рубашку на спине,
норму с чистого листа
начиная в полусне.

утром чувствую свой ум
исторически простым,
не изношенным от дум
и животно молодым.

утром чувствуется день
как ступенька в небеса,
как окошко в чудеса,
для которых жить не лень.

утром в город выхожу,
удивляясь каждый раз,
что вообще еще хожу,
открывая третий глаз.

предпочитать разнообразие формы
политическим метаморфозам.
не стремиться к цели.
жить и зимой собранным и тверезым,
подобно ели.

стоять в духе, смотреть непременно влево,
слушать покой вселенной,
тропе военной
предпочитая вечное древо,

уходящее корнями опыта и сознанья
в пространство меж облаком и травою,
там, где единственное заданье, 
быть собою.

зима, рождественские дни.
уже замерзло пять бездомных,
уже замерзшие, они
в нечеловечески безмолвных
мирах летят как снег босой
снижаясь в пригород бесшумно,
срезая ледяной косой
всё, что греется разумно,
вдали от всех живых природ
природу веры поглощая
в домах, где молится, прощая
себя, рождественский народ.

чистая слепая вера
бросающая вызов здравому смыслу

чистая слепая вера
в яростном беспощадном бескрайнем
океане вселенной
где царят законы
безразличные к судьбам
крохотных разумных существ

чистая слепая вера
в человека
который поверит в тебя
не пройдет мимо
не бросит в беде
спасет

сам
всеми оставленный.

по всей стране справляют Рождество,
последних карпов мочат в ванне,
с Распятым беглое родство
отметив благостью желаний,

предчувствуя себя вполне
посланьем в Божеском конверте.

а рядом тут морзянка смерти:
«Сменить радиста»[5], это мне.

боль союзник, ally
боль ангел-хранитель
боль связывает с людьми
чувствующими чужую боль

и отделяет от тех
кто ощущает
лишь собственную

вторых очень много
а первые
не любят подглядывающих.

да, священна душа
и ее боль
но более священна плоть
такого я придерживаюсь постулата
(на нем должна была бы стоять вера
последних двадцати восьми поколений хомо сапиенсов)

но тело не стоит того чтобы его жалеть
говорят мудрые и человек прикосновенен

прикосновенны тела человеческие для воспитания душ
говорят мудрые и бьют инфарктами тело
и бьют его правдоподобным лганьём
подозреньями и нетерпимостью
глупостью невежеством и надменностью
пока не убьют в нем наконец его невоспитанную душу

и остается только прикосновенное тело
на тропе войны.

боль союзник, ally
боль ангел-хранитель
боль связывает с людьми
чувствующими чужую боль

и отделяет от тех
кто ощущает
лишь собственную

вторых очень много
а первые
не любят подглядывающих.

да, священна душа
и ее боль
но более священна плоть
такого я придерживаюсь постулата
(на нем должна была бы стоять вера
последних двадцати восьми поколений хомо сапиенсов)

но тело не стоит того чтобы его жалеть
говорят мудрые и человек прикосновенен

прикосновенны тела человеческие для воспитания душ
говорят мудрые и бьют инфарктами тело
и бьют его правдоподобным лганьём
подозреньями и нетерпимостью
глупостью невежеством и надменностью
пока не убьют в нем наконец его невоспитанную душу

и остается только прикосновенное тело
на тропе войны.

не хотелось брать на себя роль руководителя жизни
сидя в баре так легко было обрести ритм
всю ночь пить
ближе к утру когда бледнеют облака
слушать шум предрассветного дождя
потом покачиваясь брести в пустую квартиру
чтобы часа через четыре принять душ побриться
потащиться на работу
и когда от ночи останется только головная боль
вновь довериться ритму
как-нибудь прожить это утро
потом доверившись судьбе как-нибудь прожить день
после работы вернуться в бар
доверившись вину как-нибудь прожить ночь
и так доверившись сознанию своей незначительности
прожить жизнь.

хотелось уйти в паломничество
долгое-долгое
далеко-далеко
чтобы снять с себя все
что налипает на человека в этих странах
на этих материках
в этих бесконечно тянущихся кошачьих жизнях
хотелось перестать быть кошкой
вечно падающей
на все четыре
хотелось стать каким угодно другим
но только так чтобы были дождь и рассвет
дождь и рассвет дождь и рассвет
без промежутка между ними
обычно заполняемого тем
что считают жизнью.

я страдаю как животное
не имеющее возможности спастись
потому что спасение идет изнутри
думал Витгенштейн во время брусиловского прорыва