Сергей Магид - Рефлексии и деревья. Стихотворения 19631990 гг.

[Начало утрачено]
Трупы за борт плодами спелыми.
Мясом слабых акулы вскормлены.
Стали негры от соли белыми.
Англичане от солнца чёрными.

Бунт крадётся по нижней палубе
Согревая ножи за пазухой,
И скрипит в неумолчной жалобе
На спардеке штурвал несмазанный, 

Это смута пальба да пагуба, 
Абордажные сабли наголо,
И в крови цвета темно-алого
Захлебнулась верхняя палуба.

Только боцман и три помощника
Словно черти, врубились ахово, 
И ценою в два медных грошика
Стала доблесть команды баковой

А над нашей старой посудиной
Капитановый голос реял:
«Ставлю бочку голландских гульденов, 
Затанцует мятеж на рее!

Джигу спляшет в верёвке пеньковой
Тот, кто в тропиках жаждет глетчера.
Эй, помощник, над каждой стеньгою
По мерзавцу повесить вечером!»

И команда побитой сукою
Уползла в полутёмный угол

Я проснулся. И с прежней мукою
О двуличье своём подумал.

Ни к тому, ни к другому полюсу
Не пришел я, шагая веком.
Пистолет не рвал из-за пояса
И с людьми не стал человеком.

Что-то не так, гляжу, на этом свете.
А почему, не понимаю сам.
Зачем в песочнице играют эти дети?
Чтоб выросли, как мы, в ненужный хлам?

Когда иду я ночью, одинокий,
И дождь и ветер с силой бьют в лицо,
Весь мир, так страшно от меня далёкий,
Я вижу. Что в нем? Язва налицо!

Она же и во мне: Зачем я в этом мире?
Ведь я умру! Умрут отец и мать.
Зачем же быть,
Зачем опять в квартире
Вот это утро летнее встречать?

Что принесут мне эти утра в лете?
Чем кончатся грядущие года? 
Тебе никто на это не ответит,
Кроме тебя Когда?..

Катитесь к чёрту, вы, педанты чёрствые,
Кончайте нас скоблить под комсомольской лупой,
Ведь мы живые люди, мы не мёртвые,
Но вы нас видите какой-то массой глупой.

А мы-то умными считали вас и клёвыми,
Мы с обожанием смотрели в ваши рты,
А вы нам душу испоганили Обломовым,
Зачем он нужен нам, скажите, вы, кроты?

Я столько был послушным и прилизанным,
В те времена, когда я был сопляк, 
Но что с тех пор на мысль мою нанизано,
Не описать! Нет, это не пустяк.

Ужасно быстро пролетели годы детские
И вот сейчас одиннадцатый класс.
В семнадцать лет я знаю эти мерзкие
Попытки влезть мне в ухо, мозг и глаз.

Ах вы считаете, что мы щенки наивные?
Нет, всё нам ясно! Всё,  на этот раз!
Давайте разойдёмся лучше мирно мы.
Мы вас не поняли и не понять вам нас.

Что надо мне в моей житухе рыжей?
Чего хочу, о чём мечтаю я?
Вот если б бог со мною встал на лыжи,
Наверняка бы понял он меня.

Хочу немного я. Лишь то, что может сбыться.
То, что мы видим в книгах и в кино.
Хочу любви. Хотя б её крупицу,
А больше мне не надо ничего.

Последний год остался в этой жизни.
Последняя зима, а там, как знать
Там, впереди, на лыжах прёт всевышний.
А я за ним,  догнать его, догнать

Майклу

Четыре стены,
Пол, потолок.
Окна и двери
Запертые.
И ты тут сидишь,
Как загнанный волк
И учителя ешь глазами.

И так каждый день
За годом год.
И десять лет
Пролетели мимо.
Какого же чёрта
Тяну я рот
В личине
Обманного грима?

Ведь я не Пиноккио
Не Арлекин
С картонной игрушечной пикой.
Учиться капустный
Гибрид получать
По вашей таблице безликой, 
Зачем это мне?
Да мне б не во сне
Жить наконец начать.

Да мне б сейчас в джунгли
Рубить каучук,
Резать на Кубе
Тростник сахарный,
Мне б на Аляску сейчас,
Где Чук
И Гек не бывали
А тут вот каторга

Сижу за партой, 
Судьба надтреснута.
Весь понедельник
Зубрю Достоевского.
По четвергам логарифмы терплю.
И мне тыкают в морду,
Что я бездельник
Что жизнь меня съест
Как дезинфекция тлю.

А я и хочу
Этой жизни чёртовой,
Чтоб на палубе
Вертеться как белка,
Чтоб увидеть Везувия
Облик чётко
И чтоб в Африке жить
Как в своей тарелке.

Так какого же беса
Торчу я здесь?!
Пусть я мал,
Пусть сопляк,
Как думают многие.
Но ведь где-то жизнь
Настоящая есть.
И туда вот
Бегут мои ноги.

По набережной озера в Чикаго
Гуляли каждый вечер
Вы вдвоем
С Мэри О'Хиггинс.
Перед тем в Айдахо
Ты странствовал
Под солнцем и дождем.
Ты, в общем, был
Совсем обычным парнем,
Знать не хотел
Политики бедлам, 
Не пачкал руки в ней,
В её труде ударном.
Таких парней
Полно и здесь и там.
Любил шататься ты
По разным штатам,
Ещё любил
Армстронга и вино,
А если гибли вдалеке солдаты,
Ты говорил:
«I fuck it! Всё равно».
Ты в это время,
С обществом не споря,
Желанья Мэри
С губ читал, а сам
Знать не хотел,
Что есть на свете горе,
Напалм и смерть
И, как его Вьетнам?
Да ты плевал
На всякие там страны,
Пока с тобою Мэри, 
Всё о'кэй!
Когда твой кореш
Умирал от раны,
Еще ты нежно
Гладил руку ей.
Но срок пришел
И с тысячью другими
Ты форму получил,
К плечу приклад,
Десятками смертей
Подсумок твой набили
И в бой пошел ты,
Сам тому не рад.
А через месяц
Та О'Хиггинс Мэри, 
Она была тебе
Милей всех жён, 
Прочла, что на десятой параллели
Ты пулей партизана
Был сражён.
Упал ты в воду рисового поля,
И соскользнул с плеча
Ничей приклад.
За что погиб ты
И в какой ты роли
Шел в этот бой,
Сам этому не рад?