А вот турнир, не только на Дона с послом на всех, произвел удручающее впечатление. Две новости на А и на Ай, с которой начнем? На А Альцгеймер: бедняга Левайн, Джереми, славный малый, хранитель традиций, ужасно сдал. Не забыл еще, слава Богу, как ходят фигуры: дебюты разыгрывает уверенно, автоматически, а дальше все у него разъезжается. Соперники, отводя глаза, спешат предложить ничью. Десять-двенадцать ходов, и ну что, согласимся, Джереми?
А вот турнир, не только на Дона с послом на всех, произвел удручающее впечатление. Две новости на А и на Ай, с которой начнем? На А Альцгеймер: бедняга Левайн, Джереми, славный малый, хранитель традиций, ужасно сдал. Не забыл еще, слава Богу, как ходят фигуры: дебюты разыгрывает уверенно, автоматически, а дальше все у него разъезжается. Соперники, отводя глаза, спешат предложить ничью. Десять-двенадцать ходов, и ну что, согласимся, Джереми?
Он и всегда-то был человеком приветливым, а теперь непрерывно смеется мелким таким смешком. Честное слово, не по себе от него: седой застенчивый ребенок, кого-то еще узнает, но и это, все понимают, закончится когда именно, сказать трудно, болезнь Альцгеймера развивается непредсказуемо.
Меня он узнал, утверждает посол.
Дона такие вещи не трогают:
Это не заслуживает обсуждения.
Его возмущает не Джереми бывает, болезнь, а Кэролин, жена его: шахматы не богадельня.
Ее, этой самой Кэролин, было действительно многовато: голубчик, мой сладкий, зовет она Джереми, Кэролин неотступно с ним от шахмат до перемены памперсов.
Всю жизнь крутила им, как радиомоделью. А компьютером пользоваться не научилась. Представляете, Ал, я письма ей посылаю обычной почтой!
Кэролин верит, что погружение мужа в шахматную среду затормозит его слабоумие. Джереми, с ее слов, вернулся чуть не на год назад.
Достойный итог нашей деятельности, усмехается Дон. Стоило ехать в такую даль.
Им приносят еду. Разговор продолжается.
Если у тебя нету ног, не занимайся лыжами, заявляет Дон. Я противник всех этих олимпийских игр для хромых.
Мне вы можете это сказать, Дон, но я б не рискнул такое произнести перед более широкой аудиторией.
В любом случае исключать старого товарища из турнира бесчеловечно. И вообще посол машет рукой интересней, знаете ли, процесс, а не результат. Еще бы, думает Дон, с такой игрой, какую ты в последние годы показываешь
Дон, вы ведь тоже с ним сделали ничью?
Сделал. Вопреки убеждениям.
В самолете своя логика прекращения и возобновления беседы. После еды стариков клонит в сон.
Будет нормально, спрашивает Дон, если он немного подремлет? А потом они поговорят про Айви, про русского, серьезная тема, что-то надо решать. Дон прикроет глаза, задернет на некоторое время шторки, побудет в своем. Там, у Дона внутри, тикают шахматные часы, по доске двигаются фигуры, едят друг друга, потом их всех убирают, кто-то в выигрыше, кто-то в проигрыше, все справедливо. В мире, в котором хотел бы жить Дон, все справедливо.
Посол тоже подремывает. Под самолетом Америка, страна великих возможностей, камертон западной цивилизации. Скоро, посол знает, к ней подтянутся и другие страны, и хоть милый его сердцу европейский шарм канет, конечно же, в прошлое, жизнь на планете сделается гуманней и лучше. Образец разумной самоорганизации их турнир, такие чистые, бесконфликтные, идущие от сердца каждого участника начинания редкость в нынешнем мире. Лучше любой политической партии, любого общественного движения. Посол видел много политики, много тяжелого, неприятного, он свое знание выстрадал.
Обслуживание в первом классе, пожалуй что, даже избыточное. Господам предлагают десерт. Шоколадный мусс. Дон не хочет. Мусс это что такое? Вроде желе? Дон не любит желе, он не любит того, что дрожит.
У меня от этого были сложности с женщинами, Дон хохочет.
Правда, смешно. Он, посол, всю жизнь любил одну женщину собственную жену. Дон, разумеется, тоже. Но когда-то, когда он был в колледже О, в колледже мы все были полигамными.
Самолет потряхивает, не до сна. Велено пристегнуть ремни. Внизу большая река.
Миссури какое-нибудь? предполагает посол.
Не какое-нибудь, ворчит Дон, на Среднем Западе он провел много лет.
Посол поднимает руки, элегантно, как все, что он делает. Средний Запад вотчина Дона, он, посол, жил исключительно на Востоке Вашингтон, Нью-Йорк.
Поговорим о русском, о Мэтью Айванове, об Айви? Так прозвала его Кэролин, жена бедолаги Джереми: poison ivy ядовитый плющ, сильнейший растительный аллерген.
Уже потрогали ядовитый плющ? осведомляется она у каждого старичка.
Потрогали, его все потрогали. Мэтью Айванов новенький, победил в турнире. Пятнадцать партий четырнадцать выиграл и ничья. Разумеется, с Джереми.
Дело не в призовом фонде все получал победитель дело в отношении русского к другим игрокам, к шахматам.
Дело не в призовом фонде все получал победитель дело в отношении русского к другим игрокам, к шахматам.
C Мэтью никто ни разу не разговаривал. Перед партией рукопожатие, hi, и в конце короткое все, сдаюсь. Русский кивнул, руку пожал, отбыл. В вечерних анализах не участвовал, не говоря уже об экскурсиях. Вчера на ужине взял свой чек, диплом в рамочке и всем спасибо, пошел. Что теперь с тем дипломом? Запросто может быть, что и выкинул.