Из всех жителей деревни только тебе и святому отцу это интересно. Остальных этого оценить не в состоянии, Томас в один карман куртки положил яблоко, а в другой увесистый ключ, а затем забросил на спину свой мешок. Идём.
Они вышли к остальным ребятам и вместе с ними отправились к своему тайному месту старой мельнице, которая давным-давно сгорела и теперь служила детям убежищем от мира взрослых.
Итак, кто-кем будет наряжаться на праздник? спросила Оливия, когда все уселись и положили импровизированный стол из обгоревших досок нехитрое угощение: яблоки, хлеб и немного сыра.
Я буду лисичкой, ответила Илития, доставая из своего мешка деревянную маску, искусно вырезанную из дерева её отцом.
Какая красивая, восхитилась Оливия, а все остальные с ней согласились.
Я буду медведем, сказал Марио, показывая свою маску, сделанную из шерсти его мамой.
Скорее медвежонком, подшутил над братом Энцо, и все рассмеялись. Марио был толстоват и немного неуклюж, отчего это сравнение было весьма подходящим.
Сам-то ты будешь в старой маске Джузеппе, пробубнил Марио.
Они всё равно её не видели, самодовольно ответил брат, демонстрируя маску лешего, купленную отцом давным-давно для своего первого сына, который уже оставил родную деревню, отправившись служить в армию.
Ничего себе, удивились ребята. Так здо́рово сделана!
Надевать маски богопротивных созданий нехорошо, вдруг развеял дух веселья Томас. Это может накликать беду.
Да брось, Томас, Лоренцо положил руку на плечо друга. Это всего лишь детская игра. Ничего не случится.
Ладно, что у тебя, Лоренцо? спросили дети, когда неловкая пауза стала совсем уже нестерпимой.
Я буду котом, мальчик показал всем свою маску. Она была угловатой, кривой и приделана к старому основанию прошлогодней маски волка.
Как-то не очень, неуверенно сказал Энцо. Сомневаюсь, что она вообще доживёт до конца праздника.
Зато он сделал её сам, парировала Оливия. Никто ему не помогал, и никто ничего не покупал.
А сама ты кем будешь? спросила Илития.
Я тоже буду кошечкой, довольно улыбнулась Оливия, демонстрируя всем новенькую красивую маску, купленную отцом.
Илития фыркнула. Несмотря на то, что правил игры конечно же никогда не существовало, повторять маску другого человека было дурным тоном. Но в случае Оливии и Лоренцо это, наоборот, означало, что они пара.
Томас, остался только ты, обратился к другу Лоренцо.
Мальчик чувствовал себя неуютно после слов про лешего, но деваться было некуда.
Я буду инквизитором, мрачно сказал он и достал старый шлем, очищенный им от ржавчины и покрашенный в чёрный.
Самая жуткая маска, содрогнулся Марио. Об инквизиторах ходило много жутких слухов, а кто-то даже пугал ими детей.
Тем веселее будет, поддержала Томаса Оливия. Тогда расходимся и встретимся в масках у церкви, а оттуда все вместе пойдём на праздник.
На этом, дети разошлись доделывать домашние дела, которых у них было немало.
Незадолго до начала праздника, когда Лоренцо отводил коров в стойло к нему вдруг подошла Эрина.
Лоренцо, не ходи на праздник, еле слышно прошептала женщина.
Сначала ты прогоняешь меня, потом не разговариваешь, а теперь говоришь не ходить на праздник, Лоренцо ничуть не скрывал свой гнев. Я не могу и не хочу понимать. Уходи.
Пойми, у меня дурное предчувствие. На празднике может произойти что-то очень плохое, голос женщины дрожал. Её лицо скрывал полумрак сгущающихся сумерек, но Лоренцо мог поклясться, что видел слёзы на лице бывшей наставницы.
Я пойду вместе со всеми, решительно сказал мальчик.
Значит так тому и быть, ответила Эрина и исчезла, словно растворившись во тьме осеннего вечера.
Глава 3. Священное пламя.
Староста произносил поздравительную речь, когда толпа замолкла за пару мгновений, словно кто-то заглушил все звуки. Люди смотрели только в одну точку. Староста, осознав, что дело неладно замолк и обернулся. По дороге ехало пятеро всадников. И это были явно не сборщики податей.
Закованные в чёрные латы рыцари на вороных конях медленно двигались к праздничному столу. Доехав до него, рыцари спешились, но подошли не к старосте, а к священнику.
Отец Клавдий, соберите всех жителей у церкви, обратился один из инквизиторов, у которого на весь шлем был выгравирован серебряный крест. Он знал, как зовут священника, а значит прибыл в деревню не случайно.