И его отряд на самом деле «занял позиции отступившего врага» ровно в тот момент, когда через разобранную баррикаду одна за другой проехали три конных запряжки с лёгкими горными пушками.
С передка спрыгнул никто иной, как тот самый «полковник Иванов».
Спрыгнул ловко, легко, по-молодому.
Что здесь происходит?!
Заняли оставленные противником позиции, товарищ Иванов! стараясь подражать военным, отрапортовал комиссар.
А где противник? медленно вопросил полковник, озираясь.
Отступил!
Куда? Во дворец?
Нет, они ушли отсюда. По Суворовскому. Позиции оставили
Вы их выпустили? полковник ощерился, в глазах блеснула настоящая ненависть. Вы этих мразей выпустили?! Дали им уйти?!
Товарищ Иванов, так ведь мальчишки же юнцы безусые, сопляки сами ушли, без выстрелов, без крови мы теперь на самых задах дворца это же хорошо, да?
Рука полковника или кем он там являлся в действительности? лежала на кобуре маузера. Ирина Ивановна, полузакрытая Жадовым, осторожным и мягким движением достала «люгер».
Классовый враг должен быть уничтожен, отчеканил Иванов. Чем раньше, тем лучше. Каждый из этих «мальчишек», которых ты так жалеешь, комиссар, будет теперь убивать рабочих, жечь, пытать и вешать, насиловать их жён, детей на штыки поднимать. Это ты понимаешь, Жадов? Или эта, он ткнул в сторону Ирины Ивановны, у тебя последний разум высосала, эта и он добавил грязное слово.
Жадов побелел. И прежде, чем кто-то успел хоть слово сказать, пудовый кулак комиссара врезался в подбородок полковнику, идеально выбритый, несмотря ни на что.
Хотя удар и был нанесён стремительно, нежданно, полковник успел слегка отклониться но всё-таки недостаточно. Его опрокинуло на спину, фуражка смягчила удар затылка о камни.
Ирина Ивановна шагнула к нему, направляя ствол «люгера» прямо тому в лоб.
Полковник захрипел, помутившийся было взгляд быстро становился вновь осмысленным.
Не желаете ли извиниться, гражданин? холодно осведомилась Ирина Ивановна.
Полковник вскочил с неожиданной лёгкостью, словно и не пропустив только что тяжелый удар. На пистолет в руке Ирины Ивановны он даже не посмотрел, словно не веря, что она способна выстрелить.
Что ж, комиссар, решил на кулачках потягаться? Это можно. А вы, мадам, опустите пушку, ещё выпалите с перепугу. Ну, комиссар? Давай сюда, поближе.
Прекратите! выкрикнула Ирина Ивановна, но Жадов с Ивановным, само собой, её уже не слышали.
Комиссар, похоже, был тоже не дурак подраться.
Господи! У них революция, а они!.. не выдержала Ирина Ивановна. И несколько бойцов постарше из их отряда даже засмеялись настолько дико и абсурдно всё это выглядело.
Полковник Иванов, однако, оказался не лыком шит. Странно качнулся влево-вправо, и ударил резко, точно и впрямь мастер бокса, с такой быстротой, что движения было почти не различить. Голова комиссара дёрнулась от пропущенного удара, а в следующий миг полковник сшиб Жадова с ног ловкой подсечкой, придавил к камням колено на горле.
Всё-всё-всё, уже всё, хладнокровно бросил Иванов, поднимаясь. Считай, мы квиты, комиссар. Друг с другом разобрались, теперь буржуев добивать надо. Но, Жадов, если опять контру отпустишь так и знай, лично расстреляю. А твою пэ-пэ-жэ научи стрелять, что ли. А то ведь и убьёт кого-то ненароком.
«Твою пэ-пэ-жэ»? Это ещё что такое?! Ирина Ивановна бросила через плечо, помогая подняться болезненно морщившемуся Жадову.
Походно-полевая жена. Не слыхали, что ли? ухмыльнулся полковник.
И тут комиссар Михаил Жадов удивил всех.
Не знаю никаких «походно-полевых». Ирина Ивановна моя жена! Законная! вдруг бросил он прямо в лицо полковнику.
Тот явно хотел ответить чем-то саркастическим но в этот момент над противоположной стороной Таврического сада взлетели алые сигнальные ракеты.
Атака! резко бросил Иванов, одним движением выхватывая маузер. Несмотря на то, что из огромной деревянной кобуры его и просто вытащить не так-то легко. Вперёд, за мной! Да здравствует революция! Ура, товарищи!
Ура! подхватил отряд комиссара Жадова и другие, успевшие подтянуться к Суворовскому музею.
По пустому, полумёртвому саду бежали тёмные цепи солдаты, матросы, множество гражданских в тёмных пальто и куртках, наставив штыки.
Ирина Ивановна Шульц бежала вместе с остальными, не отставая от комиссара. С того самого момента, как Жадов объявил её своей «настоящей женой», они не обменялись и единым словом. Смотреть в глаза Ирине Ивановна комиссар тоже избегал.