Но что если у Шамиран каким-то чудом получилось? Нет Невозможно, она потеряла свою силу, она не могла Эрешкигаль не стала бы ей помогать.
Я отворачиваюсь и ловлю настороженный взгляд юноши. Он не ушёл и смотрит так, словно я ему враг. Смешно. Давно смертные так на меня не смотрели. После Саргона, в которого якобы без памяти влюбилась Шамиран, никто.
Я смотрю в ответ и каменное сердце ноет юноша окутан благодатью. Это значит лишь одно Шамиран действительно здесь, в теле этой девушки, и благоволит смертному. Странно, что она ещё не забрала его сердце ведь оно придало бы ей сил. Наверное, этот юноша у неё не единственный, и скорбная участь раба у ног изгнанной богини его не минует, просто откладывается.
Он наконец отводит взгляд, а потом уходит, посмотрев на окно слева от двери. Там тоже мелькают тени, и мне опять чудится сладкий привкус мёда.
Я тоже отворачиваюсь и гляжу вслед юноше. По привычке, как делал это со всеми любовниками моей неверной жены, я проклинаю его. Благосклонность Шамиран не даст ему умереть завтра, однако такие крепкие люди тяжело переносят болезнь. Что ж, так тому и быть. Возможно, эта участь покажется ему даже лучше рабства у сбежавшей богини.
Проходит совсем немного времени я не успеваю решить, стоит ли навестить Шамиран в её доме, или обозначить своё присутствие и разговаривать там, где жене нечего будет разбить или сломать, в том числе и о меня. Конечно, я не чувствую боли, но ссора на глазах у смертных это унизительно.
Я так и не решаюсь дверь снова открывается, и девушка с лицом Шамиран выскальзывает на улицу. Она вздрагивает от холода, и не нужно даже вглядываться в её лицо, чтобы понять: она расстроена.
Не обращая на меня ровно никакого внимания, смертная смотрит на то же окно слева, потом обнимает себя за плечи и сбегает по ступеням прямо в лужу. Теперь она нисколько не напоминает мне Шамиран сгорбленная, жалкая, несчастная. Я смотрю, как она идёт по улице мимо мусорных баков, поникших деревьев, в темноту. Как трясутся её плечи не то от холода, не то от слёз.
Смотрю, и странное чувство переполняет меня смятение, должно быть. У неё лицо моей жены, но за тысячи лет я ни разу не видел Шамиран такой. Да, конечно, смятение. Не могу же я жалеть человека.
Но отчего-то не подхожу к ней, хотя времени удобнее, чтобы вызвать Шамиран, не придумаешь. Я просто иду следом.
И сам не сразу замечаю этих смертных пятеро теней, их мысли понравились бы Мардуку. Приторное своеволие с гнилым душком насилия.
Девушка теперь ещё меньше напоминает мою Шамиран. Жена ни за что бы так себя не повела. Она бы превратила их жестокость в своё наслаждение. Смертная же замирает, как жертва, и просто смотрит равнодушно обречённо. И когда её толкают к стене, не сопротивляется.
Я наблюдаю. Сейчас Шамиран обозначит себя. Не может же она позволить навредить этому телу. Другого у неё нет, а стать призраком для некогда всесильной богини воплощённый кошмар. О нет, всё это, конечно, игра. Я не единожды видел, как Шамиран расправляется с обнаглевшими людьми так, что позавидует даже жестокий Мардук.
Этой смертной достаточно лишь посмотреть на насильника. Уверен, ей об этом известно я же видел, как старательно она избегала взгляда юноши у крыльца.
Ну же, давай, защити себя. Я чувствую, как тебе страшно, противно и мерзко. Всего лишь взгляд и все они у твоих ног.
Но она наоборот отворачивается.
Я вдруг понимаю это не игра. И ещё успеваю удивиться: какое мне дело? Пусть тело этой смертной растопчут тем легче будет мне разговаривать с Шамиран. Не захочет же она скитаться, как бестелесный дух.
Но у этой девушки лицо моей жены. Я вижу, как оно кривится от ужаса, как по нему текут слёзы.
И серый мир вокруг стремительно белеет.
Глава 3. Очарованная
Лена
Бежать, бьётся в голове. Бежать, бежать!
Всё как Тёма предсказывал: Серый, его друзья и я. Кричать, знаю, бесполезно. Однажды я уже кричала. Это был не Серый, а один из маминых ухажёров, и мне тогда едва исполнилось тринадцать. Что я услышала в ответ? Шлюха. Сама соблазнила, сама и виновата.
Тогда я приложила как же его звали? в общем, бутылкой. Мама боялась, что будет сотрясение. Ага, мы потом еле ноги унесли, когда этот сотряснутый очнулся.
Сейчас под рукой ни бутылки, ни шокера, ни даже камня. Я затравленно озираюсь, понимая, что сейчас убежать не успею.
Как мне всё это надоело. Как я устала!