Богиня-беглянка, к тому же, пленница нижнего мира, лишённая силы Шамиран должна здесь очень страдать. Она привыкла к солнцу, восхищению и бесконечным удовольствиям а вынуждена вселиться в тело смертной, как какой-то дух или тень.
Мне кажется, это просто найти несчастную одержимую и уговорить Шамиран отказаться от своего безумия. Я надеюсь, она согласится быстро должно быть, жена достаточно вкусила человеческой жизни за это время. Сколько лет прошло? Двадцать? Больше? Годы для бога что мгновения для человека, но не когда ты застрял в теле смертного. Мне почти жаль Шамиран.
Конечно, она согласится, ведь это выгодно нам обоим. Она вернётся домой, поднимется в поднебесье, получит назад свою божественную силу и убедит Отца если не усмирить гнев, то хотя бы погубить смертных самому. Если же нет меня это не будет беспокоить, ведь я останусь за неё в царстве смерти и, быть может, обрету наконец покой.
У смертных здесь нет духов-защитников и мне странно смотреть на них под серым небом среди башен-домов люди кажутся тенями. И всё куда-то спешат, не оборачиваясь, даже когда в храме, у которого я оказался, звонит колокол. Звук гулкий, мелодичный тонет в тумане. Меня тянет зайти в распахнутые двери внутри сладко пахнет воском и ладаном. Но я заставляю себя идти дальше, мимо людей-теней, куда зовёт меня каменное сердце к Шамиран.
Загораются фонари свет, мёртвый и тусклый, наводит тоску. В витрине слева отражается мой нынешний образ: мальчишки-оборванца. Совсем не похоже на бога разрушения и бури, но Шамиран даже без сил меня узнает, а пугать людей и привлекать внимание здешних божеств нет никакого желания. Я хочу поскорее со всем покончить.
Жадные, голодные духи тянутся ко мне, умоляя: Дай, дай! Запах моей силы, моей благодати пьянит их, лишает разума. Несчастных давно не кормили бросили, точно бездомных псов. Их участь растаять и исчезнуть навсегда. Мне нет до них дела, но невольно представляется Шамиран. Как она теперь, без сил, смогла ужиться с ними? Ведь она богиня и хоть сколько-то благодати у неё осталось лакомый кусочек для голодных духов.
Мне действительно её жаль. И чем дальше ведёт меня сердце, тем сильнее это непривычное чувство каково великолепной богине жить в такой грязи, в такой вони. Не во дворце даже в каменной клетке.
В переулке я останавливаюсь: серый, как всё здесь, дом-башня таращится в ответ стёклами окон. Внутри мне чудятся тоже не люди, а тени. Ах, Шамиран, неужели ты не смогла найти ничего лучше? Побег из царства смерти, должно быть, дорого тебе дался. Что ж, тем лучше для меня ты согласишься быстрее. Ведь так?
Ждать приходится не долго. Каменное сердце еле заметно теплеет, как и всегда, стоит Шамиран оказаться рядом. Я отвожу от дома взгляд и оборачиваюсь. Всё вокруг тонет в туманном сумраке опавшие, съёжившиеся листья и замершая в воздухе дождевая взвесь. Мигает фонарь, и в его свете, неожиданно ярком, я вижу двух молодых смертных. Юноша тусклая тень, как и все вокруг. Крупный, чем-то похожий на Мардука, он преданно смотрит на маленькую, точёную, словно изящная статуэтка, девушку. Они о чём-то беседуют, но я не вслушиваюсь каменное сердце ощутимо теплеет. Шамиран здесь. В теле этой смертной. Что ж, она выбрала неплохой сосуд. Девушка кажется крепкой, здоровой и, похоже, любима хотя бы этим юношей.
На мгновение я думаю, что с ней станет, когда богиня покинет её тело? Умрёт, быть может. Впрочем, её судьба нисколько меня не заботит.
Влюблённые прощаются юноша остаётся стоять у крыльца, девушка взбегает по ступеням. Я направляюсь к ней сейчас, хватит медлить! когда меня знакомо обволакивает медовой благодатью, сладкой, как драгоценный нектар. Девушка скользит по мне взглядом всего мгновение, не замечая в тени, но я её вижу хорошо. И замираю от неожиданности, потому что этого просто не может быть.
Волосы цвета звёздного железа, что чернее ночи; взгляд искусительницы; черты, прекраснее которых невозможно представить. У этой смертной девушки лицо Шамиран юной, свежей и невинной, но всё же Шамиран.
Это невозможно. Смертные рождаются порой похожими друг на друга но не на богов! Я смотрю, и мне чудится исходящее от бледной, точно лунный луч, кожи девушки сияние. А ещё благодать.
Дверь в подъезд закрывается. Я остаюсь стоять, поражённый. Что это? Неужели присутствие богини в человеческом теле так изменило облик смертной? Должно быть, так и есть иного объяснения я не вижу.