Кречен? Вы что ли? Живой!
Мимо них шли офицеры во главе с капитаном Бутаковым. Бутаков остановился, подошёл к Александру, внимательно оглядел его и сердито сказал:
Ух, Карчук, чёрт старый, сказал, что вам полголовы снесло. Я всё переживаю, что опять без механика остался. Думаю: и дёрнул меня леший вас отправить на батарею
Ерунда, усмехнулся Александр. Завтра буду на корабле.
Нет, уж, давайте так, Кречен: отдохните, подлечитесь. Мне на корабле нужен инженер со здоровой головой. Хотя бы денька два.
Слушаюсь, согласился Александр. Затем спросил: А вы куда спешите?
Бутаков помрачнел.
В морской госпиталь. Адмирал Корнилов ранен. Надо навестить его.
Корнилова? испугано воскликнул Александр. Сильно ранен?
Сам толком не знаю.
Можно с вами?
***
Чтобы подойти к дверям морского госпиталя, сперва пришлось продираться сквозь плотную толпу матросов. У самих дверей столпились офицеры. Их сдерживал капитан Жандр, адъютант Корнилова:
Нельзя к нему, господа. Доктора не велели.
Ну, хоть скажите, как он? попросил Бутаков.
Что же я вам могу сказать, Григорий Иванович? развёл руками Жандр. Я не доктор. Надеемся на Бога.
Можете ему передать, что мы сбили английские пушки, попросил лейтенант Львов, только что пришедший с линии, весь в пыли, с опалёнными усами.
Передам, пообещал Жандр. Обязательно сообщу вашу новость. Но, господа, не тревожьте адмирала.
В дверях появился Нахимов, капитан-лейтенант Попов и Тотлебен. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.
Как он? обступили их офицеры.
Повисла напряжённая тишина. Нахимов снял фуражку и перекрестился.
Завещал нам не сдавать Севастополь, горестно объявил он.
***
Корнилова похоронили на следующий день. В шестом часу вечера гроб с телом адмирала вынесли из морского госпиталя. Шестеро матросов подняли его на плечи и тронулись по Екатерининской улице. Следом медленно шествовали морские офицеры с непокрытыми головами. Лица скорбные. Многие беззвучно плакали. За офицерами шагали два батальона солдат. Оркестра не было. Никто не смел проронить ни слова. Сумерки спустились в город. Громыхали пушки. Разрывы бомб озаряли молчаливую процессию. Гроб пронесли мимо Петропавловского собора к библиотеке. На подъёме двое солдат запалили факела и шли перед гробом, освещая последний путь великого адмирала.
Решили все-таки во Владимирском захоронить? тихо спросил адмирал Истомин у Нахимова.
Во Владимирском, кивнул тот. Рядом с нашим дорогим учителем Лазаревым.
Но склеп ещё не готов, напомнил Истомин.
Ничего. Закончится осада, тогда захороним, как следует, успокоил его Нахимов. Наш Михаил Петрович спит, и Владимира Алексеевича рядом положим. Может и нам с вами предстоит там же уснуть. Кто знает?
Процессия прошла мимо здания морской библиотеки. Справа от Башни ветров, шагах в пятидесяти над землёй едва возвышался фундамент будущего Владимирского собора. В центре котлована находился склеп, накрытый толстой деревянной крышкой. Крышку подняли. В склепе покоился гроб. На гробе Андреевский стяг. Сюда же после прощания опустили гроб с Корниловым.
Видите, как хорошо, сказал Нахимов Истомину, указывая на чрево склепа, и для меня место осталось.
Почему же для вас?
Я живым Севастополь не отдам. Даже если наступит необходимость сдать город, не хочу быть свидетелем этого позора.
Владимир Алексеевич попросил меня объявить супруге, Елизавете Васильевне, о его гибели. Истомин натужно вздохнул. Вот, как-то надо написать. Сыновьям просил передать наказ, дабы служили честно царю и Отечеству.
Не о том думаете, Владимир Иванович, возразил ему Нахимов. Нечего вздыхать. Теперь нам с вами надо оборону держать. Корнилов погиб, но враг ещё под стенами. Не скорбеть сражаться надо. Матросы должны знать, что у них есть адмиралы, готовые бесстрашно стоять под ядрами и, если Богу будет угодно, погибнуть, но не отступить ни на шаг. А сыновья Владимира Алексеевича сами всё поймут.
Как же он погиб? спрашивал капитан Бутаков у флаг-офицера Жандра, когда они возвращались с похорон.
Владимир Алексеевич весь кипел в тот день. Я еле поспевал за ним, рассказывал адъютант. Все бастионы объехал. Вечно матросов подбадривал. К стрелкам на банкету вскочит и стоит в полный рост, в трубу вражеские позиции осматривает. Ему офицеры говорили: Не смейте, мол, спуститесь! А он им отвечал: Не мешайте! Я выполняю свой долг. На Малахов курган подъехали. Там раненых уже полная башня. Орудия почти все сбиты. Корнилов хотел на башню подняться, но адмирал Истомин всеми правдами и неправдами отговорил его. Тогда он намеревался осмотреть батареи впереди. Истомин и туда его не пустил: дескать, нечего там делать. Все орудия сбиты. Он сам разберётся. Я уж говорю: Владимир Алексеевич, давайте в штаб отправимся. Вы уже всю линию осмотрели. К вам будут посыльные со сведениями прибывать с бастионов. Иначе вас не найти. Он согласился, но сказал, что должен ещё поздороваться с Бутырским и Бородинским полками, что стоят в резерве на случай штурма. Только он направился к лошади, как тут ядро, прямо ему в живот.