Господь услышал мои молитвы, первой произнесла Ирэн.
Кажется, нас отпустили? с заметной радостью спросил Эд и посмотрел на часы. Если так, то я успею позвонить!
Отпустили? недоверчиво переспросил я, рассматривая темные пятна на платке.
Кто ж, в таком случае, запустил машину?
Это могли сделать техники с "Мира" Но в любом случае нам повезло больше, чем женщинам, ответил я и в сердцах врезал кулаком по жестяному борту вагона.
Кажется, вас что-то угнетает? сказал Эд, обнимая и прижимая к себе Машу. А у меня, честно сказать, гора с плеч свалилась.
Эта немецкая девушка спросила Ирэн, доставая расческу и разгребая спутавшуюся копну волос. Вы в самом деле ее переводчик?
Я не только переводчик, но и гид. Но сейчас это уже не имеет никакого значения.
Бедная Мэд, подумал я. Старик Гельмут, наверное, еще ничего не знает.
Я хочу йогурта и окорочков, жалобно промяукало из-под руки Эда юное создание.
Все будет! возбужденно заверил Эд и сделал широкий жест рукой. Слушай меня, и у тебя будет все.
А этот молодой человек, сказала Ирэн. Он молодец, да?
Эд осторожно пожал плечами и состроил гримасу:
Что-то здесь не то, сказал он. Не та игра Не нравится мне этот тип.
Этот тип, между прочим, угрюмо заметил я, сделал то, что должны были сделать вы.
Эд моментально убрал руку с плеча девушки и сунул ее в карман комбеза.
Вы вздумали читать мне мораль? Вы моралист?
Вряд ли, честно признался я.
Да будет вам известно, что это был мой тонкий и точный расчет. Если бы я, уподобляясь тому глупому гражданину, поменялся с Машей местами, она бы пропала без меня. Она, в самом деле, совсем еще ребенок! Вы только взгляните на нее!
А ты пошел бы в заложники вместо меня? кокетливо спросила Ирэн мужа.
Власов, чтобы не ставить Эда в неловкое положение, широко улыбнулся, превратил глаза в тонкие щелочки и дипломатично ответил:
Я бы тоже сделал точный и тонкий расчет.
Интересно бы знать, нахмурившись, произнес Эд, глядя в на снежный хаос, а как мы отправимся вниз с "Кругозора"?
Будем надеяться, что там нас встретят
Ирэн не договорила. Как раз в этот момент вагон резко остановился, и Эд с Машей повалились на чету, сталкивая на пол Ирэн. Дима единственный из них избежал падения, потому как успел дотянуться до верхнего поручня. Я сидел на скамье и едва опять не припечатался к стеклу своим разбитым носом.
Что такое?! Почему застряли? Авария?! кудахтала Ирэн.
Эд, пружинисто вскочив на ноги, подлетел к окну и с деловым видом профессионала стал крутить головой, пытаясь что-то разглядеть под вагоном и над ним.
Должно быть, прервалась подача электроэнергии, предположил он.
О-о-о! простонала Маша. А это надолго? Я хочу кушать. У меня уже животик сводит, и скоро начнутся голодные обмороки.
Да что ты мне про свой глупый животик! оборвал ее Эд. Одно на уме! У меня снова срывается звонок, а ты думаешь только о своих окорочках!
Не о своих, поправила Маша. А о куриных.
Не волнуйтесь, стал утешать Эда Власов. Сейчас поедем. Минута-другая и все. О нас помнят и заботятся власти Что с тобой?
Ирэн, бледнея, опустилась на скамейку рядом со мной.
Кажется, меня укачало.
Вагон раскачивался, как лодка в шторм. Ветер, напарываясь на трос, выл стаей волков и с легкостью раскачивал люльку, повисшую в пятидесяти метрах над землей. Амплитуда колебаний возрастала с каждой минутой; трос вместе с вагоном хлыстом уходил вверх, замирал на мгновение, а затем гигантской дугой начинал падать вниз. Мы хватались за поручни, удерживая невесомые тела на скамье. Несколько раз где-то недалеко оглушительно громыхнул гром. Маша стала поскуливать, но делала она это не столько из-за страха, сколько ради поддержания имиджа нежного и кроткого существа. Эд крепко припечатался темечком о потолок вагона, но не мог даже погладить свою шишку, потому как обеими руками держался за поручни. Ирэн стало совсем плохо. Она икала и всхлипывала, и ее круглые глаза, как рюмки водкой, были наполнены слезами. Дима пока еще улыбался, кряхтел и ухал, отрываясь ногами от пола и с грохотом опускаясь на него, словно веселился на качели, подмигивал мне и урывками гладил по голове жену.
Я не разделял оптимизма Власова. Остановка вагона на большой высоте, при сильном ветре и в той ситуации, в которой мы увязли, ничего хорошего не обещала. Вагон в любую минуту могло сорвать с каната, и тогда он стал бы для всех нас братской могилой.