Я не разделял оптимизма Власова. Остановка вагона на большой высоте, при сильном ветре и в той ситуации, в которой мы увязли, ничего хорошего не обещала. Вагон в любую минуту могло сорвать с каната, и тогда он стал бы для всех нас братской могилой.
Как вы думаете, это долго будет продолжаться? сдержанно спросил Эд, поглядывая на позеленевшую Ирэн. Он боялся стать похожим на нее. Здесь, в этой подвешенной на тросе бочке, ему намного труднее было скрывать от Маши свои недостатки и слабости, а Маше труднее казаться хрупкой девочкой, нуждающейся в защите.
Боюсь, что долго, ответил я.
Продержимся! с легкомысленной уверенностью сказал Власов. Поболтаемся малость и покатимся вниз.
Сколько это малость? простонала Ирэн. Меня сейчас стошнит.
Если бы у нас была веревочная лестница или парашюты! мечтательно произнесла Маша, упираясь спиной в борт, а ногой в скамью. А вообще, все это очень романтично и забавно. Девчонки, когда я расскажу им о своих приключениях, попадают на пол от зависти.
Для того, чтобы рассказать, надо, как минимум, выбраться отсюда живыми, заметил Эд.
Выберемся! махнул рукой Власов и едва не свалился на пол.
Эда, как и меня, он начал раздражать, но я промолчал, а Эд процедил:
Ваша безосновательная уверенность лишь настораживает и пугает женщин.
Почему безосновательная? захлопал длинными ресницами Дима, ничуть не обидившись на тон Эда. Самое худшее уже позади. Пришло время пить шампанское, а вы сгущаете краски.
Не говори мне про шампанское! взмолилась Ирэн. У меня в желудке раскаленное железо!
Позаботьтесь лучше о своей жене! посоветовал Эд, давая понять, что намерен заткнуть Власову рот.
Милая, тебе уже легче? спросил Дима супругу.
Поди ты к черту! ответила Ирэн.
В прошлом году, на Чегете, я целый час провисел на креселке. И ничего, все никак не мог успокоиться Дима, протягивая жене свой носовой платок.
Вагон повело в сторону, трос дико заскрипел, заскрежетал, левый борт накренился с такой силой, что мы буквально легли на окна. Дима на некоторое время замолчал.
Если не ошибаюсь, вы где-то здесь работаете? спросил меня Эд, когда вагон выровнялся и стал покачиваться вверх-вниз. Как вы думаете, эта метель надолго?
Погода в горах может меняться каждые пять минут. Но эта метель не утихнет до утра.
Тогда я умру с голоду! мяукнула Маша.
Господи, не говорите о еде! взмолилась Ирэн.
Если до утра то это провал, вслух подумал Эд.
Мне стало смешно. Эд заметил это и скрипнул зубами.
Вам меня не понять, негромко произнес он. Хоть вы и корчите из себя моралиста. Да, для меня лучше свалиться отсюда, чем вовремя не позвонить. Потому что я человек долга и чести.
Я вовсе не пытаюсь умалять ваши достоинства, ответил я, поворачиваясь к Эду спиной. Самое глупое занятие, которое сейчас можно было бы придумать это начать ругаться.
Я взялся за ручку двери, пытаясь сдвинуть ее в сторону, но пластиковые ботинки заскользили по обледеневшему металлическому полу.
Помогите мне, попросил я Власова.
С удовольствием, с удовольствием! оживился Дима. А что я должен делать?
Давайте приоткроем дверь.
Вы сошли с ума! громко возмутился Эд. Нам надо беречь тепло. Никто не знает, сколько нам тут сидеть, а уже темнеет, усиливается мороз.
Тоже верно, согласился с ним Власов и вопросительно посмотрел на меня.
Кажется, вы уже смирились с тем, что не можете позвонить? спросил я Эда.
А вы собираетесь прыгать? с усмешкой спросил он.
Всего минуту назад вы предпочитали свалиться вниз, нежели нарушить принципы долга и чести, напомнил я.
Вы цепляетесь к словам, начал заводиться Эд. Кто вы такой? Откуда вы вообще тут взялись? Спасатель? Так выполняйте свои обязанности, а не цепляйтесь к словам.
Господа! Господа! пропел Власов и попытался обнять нас с Эдом, но вагон в очередной раз качнуло, и Дима облапил только меня.
Маша наблюдала за нами с нескрываемым любопытством. Ирэн, низко опустив голову и обхватив ее ладонями, смотрела себе под ноги и морщилась.
Быстро темнело. Надо было беречь каждую минуту.
Взялись! сказал я и, чтобы Власов не успел возразить, подтолкнул его к двери.
Мы вдвоем налегли на ручку. Дверь дрогнула, но не съехала в сторону, ее заклинило. Снаружи что-то звякнуло.