Послушай, немка плохо подходит для роли заложницы. Она не понимает, что ты от нее хочешь.
Быстрее! рявкнул Бэл.
У юной леди, которая стояла за спиной Бэла и прижималась к стене, проявилось естественное человеческое чувство.
Эд! позвала она. Мне страшно.
Все будет хорошо! пообещал из вагона Эд и уставился на стрелки часов.
Неожиданно меня потеснил сзади Глушков и вышел на платформу.
Куда?! вспетушился Тенгиз и приставил к его подбородку ствол автомата.
Она еще совсем ребенок, произнес Глушков, не смея шелохнуться.
Я сначала подумал, что он имеет ввиду Мэд.
Кто ребенок?! Эта?! злорадно взвыл Тенгиз, кивая в сторону жующей леди. Да этот ребенок из-под мужиков часами не вылезает!
Я ее знаю, тихим голосом сказал Глушков и плотнее прикрыл грудь моим пуховиком. Она больна. У нее туберкулез. Девочка может задохнуться на высоте.
Нет! рыгнул Тенгиз.
Я пойду вместо нее. Я сделаю все, что вы скажете, умолял Глушков и вдруг, к моему удивлению, рухнул на колени и прижался лицом к джинсам Тенгиза. Очень прошу, очень прошу
Вот блюдолизый мерин, что творит! выкрикнул Тенгиз, удивленный поступком Глушкова не меньше нас, и оттолкнул его от себя.
Пусть остается, сказал Бэл, с выражением гадливости глядя на Глушкова. А девчонку в вагон.
Не дожидаясь помощи Тенгиза, леди впорхнула в наш круг и спряталась за Эдом.
Ну вот, сказал Эд, старательно придавая голосу будничный оттенок. Я ведь говорил тебе, что все будет хорошо. Я всегда знаю, что говорю! И потрепал девушку по щеке.
Тенгиз, отыгрываясь за леди, грубо схватил Мэд за руку:
Пшла, говорю!
Я несильно ударил его в плечо.
Оставь ее!
Тенгиз раскрыл рот. Его авторитет стремительно падал. Оказывается, ему можно было перечить, и этому открытию террорист, похоже, удивился больше, чем я. Какое-то мгновение он стоял ошеломленный собственной беспомощностью.
Еще один защитник! Я тебя урою, не совсем уверенно пригрозил Тенгиз, но ничего не предпринял.
Я навалился на него, оттеснил на полшага. Мэд оказалась за мной. Тенгиз шевелил пухлыми губами, сдвигал к переносице неопрятные, разросшиеся кустами брови, утробно рычал, и все же пятился к двери, не в силах противостоять мне. Мы не сводили друг с друга глаз. В его крупных карих зрачках я видел две пешки. Отраженные, мои лица казались выпуклыми, дебильными и вовсе не страшными, но на Тенгиза моя физиономия произвела впечатление. Он отступил еще на шаг, медленно поднимая автомат до уровня груди.
Урою, обанный бабай, ослабевшим голосом повторил Тенгиз, как вдруг Бэл, стоящий на платформе, оттолкнул Тенгиза в сторону и пудовым кулаком двинул мне в плечо. Сбитый ударом, я повалился на Мэд, с опозданием понимая, что поступил слишком опрометчиво, когда начал наезжать на Тенгиза. Вдогон пошел приклад автомата, от которого я, к счастью, успел увернуться, но поскользнулся на обледенелом полу и сильно припечатался носом об оконное стекло.
Я тряс головой, как сумку с бутылками, которую нечаянно уронили на асфальт, а потом подняли. Темные и густые капли щекотали ноздри, срывались вниз и бомбили руки, которыми я опирался в пол. В голове гудело, и я едва расслышал чьи-то голоса:
платком ноздри закройте
а снегом на переносицу, холод остановит
как много крови!..
Я поднял голову и увидел прямо перед собой ноги в салатовом комбинезоне. Глянул еще выше. Юная леди с нескрываемым отвращением смотрела на мой нос.
Вставайте, вставайте! приговаривал за моей спиной Дима Власов, хватал меня за свитер на спине и тянул вверх. Эх, как вам досталось! Возьмите носовой платок.
Ужасные правила игры! снова изрек нечто многозначительное, со скрытым смыслом Эд. У вас кровотечение. Не надо было перечить этим нелюдям!
Я привстал и сел на скамейку, где только что сидела Мэд. До меня не сразу дошло, что девушки в вагоне нет.
Где она? Где Илона? спросил я, прижимая платок Власова к носу и сморкаясь кровью.
Увели, ответила Ирэн.
В вагоне, не считая меня, осталось четверо: чета Власовых и Эд с подругой.
7
Вагон дрогнул и с нарастающей скоростью заскользил вниз. В первое мгновение никто из нас не понял, что произошло. Серая стена станции и угловатая скоба платформы вдруг стали отдаляться, постепенно растворяясь в белой мгле. Мы все схватились за поручни, ожидая либо срыва и удара о скалы, либо автоматной очереди по окнам, но не произошло ни того, ни другого.