Скажите, Александр, за что Вы так не любите марксизм?
Я теряюсь, поскольку услышать подобное никак не ожидал.
Простите, о чем Вы спросили?
За что Вы не любите марксизм? повторяет свой вопрос Елена Ивановна.
За пару секунд я мысленно прокручиваю в уме весь урок. Как она догадалась? Ведь я не сказал о Марксе ни одного плохого слова, а о Ленине и большевиках тем более. Казалось бы, обошел все ямы и ловушки. К тому же за окном «перестройка», разгар плюрализма, и любить марксизм уже никто не обязан. Хотя впереди нас, выпускников истфака, еще ждёт экзамен по марксизму-ленинизму, на котором тебя могут легко завалить. Было бы желание!
Смотрю на проверяющую и неожиданно для самого себя отвечаю ей вопросом на вопрос:
А за что его любить? Вон сколько людей погибло!
Это я о репрессиях, которые унесли жизни миллионов людей. Как я на такое решился? Видимо, без сборника «Вехи» все же не обошлось. Ответил и сам своего же ответа испугался.
Но Елена Ивановна старый большевик, которого так просто, голыми руками не возьмёшь. Не зря, помнится, поэт предлагал делать из таких людей гвозди «не было б в мире крепче гвоздей». Поэтому, по-прежнему не отрываясь от тетради, она спрашивает:
Но ведь они мешали строить социализм, не правда ли?
Что я на это ответил и, вообще, ответил ли не помню. Поскольку услышанное и то, как спокойно, без тени сомнения это было сказано, потрясло меня до глубины души.
С тех пор все, что заканчивается на «изм», стало для меня сродни идолам, которым в древности люди приносили в жертву других людей. Казалось бы, с тех пор столько воды утекло, а привычка осталась. Привычка делить мир на своих и чужих, друзей и врагов и никого не жалеть. Даже самих себя. О чем другой поэт сказал: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели».
Может, все же попробуем обойтись без «измов»?
8. Как умер коммунизм
Чтобы рассказать о том, как это произошло, я должен на несколько месяцев назад в памятный день 22 апреля 1988 года, когда мы с друзьями, студентами пединститута, решили прийти на главную площадь города и возложить цветы к памятнику В. И. Ленину. Причем хотели сделать это не банально.
Сначала, в пять часов утра мы пришли на берег реки Вятки, на которой начался ледоход, после чего поднялись по сонным улицам к Театральной площади и возложили цветы. Под Первый фортепианный концерт Чайковского, который накануне я специально записал на кассетный магнитофон.
Спустя час или два, на пути в институт, мне снова довелось проходить мимо этого памятника. Вдруг вижу, как рабочие в оранжевых робах сгребают наши цветы и бросают в мусорный бак. Зачем? Ведь они еще не успели завять?
Это стало понятно вечером, когда местное телевидение показало репортаж с церемонии торжественного возложения цветов, и диктор чеканным голосом сообщил: «Сегодня, в десять часов утра, руководители области и города первыми возложили цветы к памятнику вождю мирового пролетариата».
Подождите! Но это же неправда! Первыми были мы, и не в десять, а в шесть часов утра! Только областные чиновники не могут прийти к памятнику ни пятыми, ни десятыми, а только первыми. Таков протокол! А раз так, то постамент должен быть девственно чист! Вот рабочие и выбросили наши цветы в помойку.
Конечно, ни сам Ленин, ни коммунизм в этом не виноваты, но в тот день они для меня умерли, и место в моей душе освободилось. Спустя примерно полтора года я принял крещение, и пришел в Церковь, к которой, конечно, тоже есть свой протокол, но все же любовь важнее.
Поэтому, чтобы не случилось, унывать не надо. Может, потому Бог и дает нам пережить разочарование в том, что мы прежде боготворили, чтобы идолы пали, место в нашей душе освободилось, и Он мог в нее прийти.
9. Если интересен человек
Когда я заканчивал институт, в школьную программу ввели новый предмет «Обществоведение». Программа по нему называлась «Человек и общество». Было задумано, что сначала учитель расскажет о том, как устроен человек, а затем о том, как устроено общество и можно ли его сделать лучше.
Готовить к преподаванию нового предмета нас начали на последнем пятом курсе. Поручено это было легендарному философу Александру Кузьмичу Останину, который нам, студентам, казался ровесником Маркса и Гегеля. Просто, те уже умерли, а Александру Кузьмичу это не грозило. Он был бессмертным.