Я просто
Слова застряли у нее в горле.
Она замолчала, и внезапно заговорил Колин.
Нет. Он уставился на нее. Нет, этого недостаточно.
Что?
Ты так и не извинилась. Снова.
Она напряглась.
Колин!
Мне это надоело. Насчет тебя, нас. Я недоволен нашим браком. Давно недоволен.
Она моргнула, словно сказанное ударило ее прямо в грудь. Открыла рот, но не смогла придумать, что сказать.
Выражение его лица стало напряженным.
Я устал, Дина. Устал от тебя. Тебе нет дела ни до меня, ни до наших отношений. Не уверен, что тебя волнует что-либо, кроме того, как добиться своего и как все будет выглядеть со стороны. Черт возьми, похоже, тебе не нужно, чтобы я был рядом. Тебе нужна моя зарплата, а потом ты хочешь, чтобы я не мешался под ногами.
Жар обжег ей щеки, страх сковал грудь и отнял дыхание.
Ты думаешь, я не замечаю, как ты нетерпелива всякий раз, когда я пытаюсь провести время с девочками? Ты заставляешь всех нас чувствовать себя нежеланными гостями в нашем собственном доме. Угодить тебе просто невозможно. Ты постоянно гнобишь девчонок, суешь нос в мои дела. Ты господствуешь в доме и чертовски ясно даешь понять, что мне там не рады.
Я не понимаю, о чем ты говоришь, прошептала она, пораженная неожиданным нападением. Это неправда.
В самом деле? Ты действительно так считаешь? Тогда проблема серьезнее, чем я думал. На мгновение он замолчал. Я считал, что все наладится. Что ты поймешь, что творишь. Но ты этого не сделала и не сделаешь. Может быть, я боялся последствий, не знаю. Как бы то ни было, я устал ждать.
Он встал и посмотрел на нее сверху вниз.
Уверен, что в твоих папках достаточно информации, Дина. Не знаю, планировала ли ты напугать меня до смерти или сказать, чтобы я убирался. Я не так расчетлив и предусмотрителен, но скажу вот что: мне нужен настоящий брак. Я хочу чувствовать, что мне рады в моем собственном доме. Я устал оттого, что ты командуешь всеми и обращаешься с дочерьми как с собаками, которых нужно приучать к дому, а не с детьми, которых нужно воспитывать. Отныне все изменится или наш брак закончится.
Кажется, он говорил что-то еще, Дина не была уверена. Она лишь чувствовала, что замерзла и не может дышать, что у нее болит живот. Она попыталась встать и не смогла. Папки упали на землю. Бумаги разлетелись.
Он ошибается. Он не прав! Слова повторялись снова и снова неправильные и жестокие. Дина ненавидела его, ненавидела все это. Ей наконец удалось встать со скамейки. Она повернулась, чтобы сказать Колину об этом, но он уже ушел. Она увидела, как его машина отъехала и исчезла за поворотом. Дина осталась одна.
Бостон погрузила руки в прохладную почву и пошевелила пальцами в рыхлой земле. Рядом выстроилась рассада: нежные пучки, которые вырастут в крепкие растения. Большую часть сада она засевала семенами, но последние несколько лет экспериментировала с выращиванием овощей из рассады. Зик даже построил для этого небольшую оранжерею. В прошлом году она добилась успеха с помидорами, в этом добавила брокколи и капусту.
Она потянулась за первым растением, но села на пятки, услышав, как на подъездную дорожку въехал грузовик. Это не муж, подумала она. Ее шурин Уэйд. Скорее всего, прибыл, чтобы заступиться за Зика. Ох уж эти старшие братья! Уэйд не мог удержаться, чтобы не встать между Зиком и неприятностями, как не мог изменить цвет своих глаз или рост. Бостон передвинулась и села на траву, скрестила ноги в ожидании. Секунд через тридцать Уэйд вышел из-за угла дома и увидел ее.
Так и знал, что ты будешь в саду, сказал он, подходя.
Бостон посмотрела на него. Братья были примерно одного роста, шесть футов два дюйма, с темными волосами и глазами. Сильные, добродушные и преданные до глубины души. У них были причуды, в которых они не признавались, и страсть к спорту, которую она никогда не понимала. Но каждый год она устраивала небольшой семейный праздник в честь завершения футбольного сезона.
Уэйд устроился рядом, вытянув длинные ноги. На нем были джинсы, поношенные рабочие ботинки и клетчатая рубашка. Никакой куртки. Братья Кинг были крепкими и почти не носили верхнюю одежду вплоть до наступления холодов. Бостон знала Уэйда почти так же давно, как и его брата. Если она правильно помнила, Зик отвез ее домой, чтобы познакомить с семьей, после их второго свидания. За салатом и спагетти он объявил, что однажды женится на ней. Стоит отдать должное его родителям: никто из них и глазом не моргнул, услышав это заявление. Вероятно, они предполагали, что в юности любовь недолговечна.