Ваше величество, вынужден признаться, я не ожидал, что последствия этой шутки перейдут все мыслимые границы приличий, произнёс он срывающимся от волнения голосом.
Шутки? Вы называете это шуткой? Сударь, это невозможно терпеть! Это вандализм! Сущее варварство, вот что это! почти прокричала ему в ответ королева.
Ваше величество, вы бесконечно правы, и я не могу не согласиться с вами, это деликатное вмешательство Мазарини прервало бурный монолог Анны Австрийской, пока её речь не превратилась в скандальный выговор всеми уважаемому обер-камергеру. Не поручите ли вы господину де Сент-Эньяну взять ход расследования этого инцидента под свой личный контроль? вкрадчивым тоном поинтересовался Мазарини.
Вы полагаете, господин кардинал? немного смягчившись, Анна Австрийская качнула головой, сжала ярко-алые губы и с согласием кивнула. Выказать при этом величественное спокойствие ей удалось не без помощи обаятельной улыбки, особенного магнетизма взгляда карих глаз и бархатного тембра голоса, обращавшегося к ней одной первого министра.
Я предприму все надлежащие меры, ваше величество, коротко пообещал де Сент-Эньян и бросил быстрый взгляд в сторону Мазарини, без слов поблагодарив его за вмешательство.
Не могли бы вы указать, где именно остановились часы? поинтересовался кардинал, при этом обратившись сразу ко всем собравшимся за столом советникам.
Всеобщее бурление и поднявшийся гул голосов вновь прервал властный и требовательный голос самой королевы.
Вы можете уточнить у гофмейстерины моего двора, монсеньор, ответила она и переглянулась с мадам де Ланнуа. Впрочем, это несложно. Сегодня утром часы остановились в одной из моих личных комнат в моих покоях, а также в дворцовом буфете. Кроме того, уже третий день напольные часы в Большой галерее показывают одно и то же время ровно четыре часа. И добавьте к их числу также часы с боем в галерее возле дворцовой часовни.
С позволения вашего величества, должен огорчить вас, но с сегодняшнего утра этот список можно дополнить. Встали часы в Большой приёмной, а также золотые часы Аполлона в личных покоях его величества, вставил свои пять су де Грамон. Не считает ли ваше величество, что список довольно впечатляющий, чтобы считать эти факты простым совпадением?
Господин обер-камергер проведёт расследование. Не так ли? подытожил кардинал и оглядел увлёкшихся рассуждениями между собой министров и советников. Ну что же, он поставил локти на стол и свёл кончики пальцев вместе перед собой. Ваше величество, господа, теперь мы можем приступить к докладам по текущим государственным делам, не так ли?
В ответ королева резко повела плечом, недовольно качнула головой и обернулась к мадам де Ланнуа. Та кивнула, но продолжала молча смотреть перед собой, ничем не проявляя свою заинтересованность или причастность к происходящему.
Я думаю, что для господина де Сент-Эньяна будет нелишней помощь вашего крестника, мадам. Пригласите во дворец маркиза дю Плесси-Бельера.
Эти слова королевы вызвали неоднозначный резонанс среди советников. Де Грамон ехидно хмыкнул, возведя очи горе, де Креки переглянулся с ним со скептичным видом, поджав губы в тонкую полоску. Де Невиль тяжело вздохнул и покосился в сторону окна, которое выходило во внутренний двор, откуда доносился цокот конских копыт и грохот колёс подъезжающих карет.
Мазарини с интересом наблюдал за реакцией в Королевском Совете и не спешил показать своё отношение к выдвижению молодого и, по мнению многих, неопытного дю Плесси-Бельера. Пожелание королевы стало неожиданностью и для него самого.
Стоит ли назначать человека, едва знакомого с дворцовыми порядками, ваше величество? выразил общее настроение Юг де Лионн. Маркиз зарекомендовал себя, как достойный всяческих похвал офицер это так. Но и только, смею заметить.
На мой взгляд, дю Плесси-Бельер провёл достаточно времени при дворе, чтобы узнать о здешних порядках. К тому же, он начинал службу с Корпуса Королевских Пажей, прежде чем уехал в Италию на войну с испанцами. Теперь я желаю дать этому молодому дворянину возможность проявить себя на придворной службе, парировала королева и с вызовом в блестящих глазах посмотрела на Мазарини, единственного в Королевском Совете, чьё мнение представляло значимый вес для неё.