Кения без лишних раздумий берет свою пачку, но я к его грязным деньгам притрагиваться не собираюсь.
Нет, спасибо.
Ну же, принцесса, подмигивает Кинг. Возьми денег у крестного.
Не надо, обойдется, произносит папа.
Он подходит к нам, опускается к водительскому окну и, оказавшись лицом к лицу с Кингом, обменивается с ним особым рукопожатием, состоящим из кучи движений, отчего я в очередной раз удивляюсь тому, как они вообще их запоминают.
Большой Мэв, осклабившись, говорит отец Кении. Че как, Король?
Не называй меня так.
Папа отвечает негромко и беззлобно таким тоном, каким я прошу не класть мне в бургер лук или майонез. Когда-то папа рассказал мне, что родители Кинга[29] назвали его в честь той самой банды, к которой он позже присоединился. Именно поэтому имена важны: они определяют нашу жизнь. Кинг стал Королем с первым глотком воздуха.
Я просто решил дать своей крестнице немного карманных деньжат, говорит Кинг. Слышал, что стало с ее дружком. Хреново.
Ага. Сам знаешь, как бывает, отвечает папа. Фараоны сначала стреляют, а уже потом задают вопросы.
Точно. Иногда они даже хуже нас, смеется Кинг. Ну да ладно. Кстати, есть к тебе дельце. Скоро мне придет посылка, и ее нужно где-нибудь передержать. А за домом Аиши следит слишком много глаз.
Я уже говорил тебе: тут никто ничего хранить не будет.
Кинг почесывает бороду.
Ясно, ясно. Значит, кое-кто вышел из игры и забыл свои корни. Забыл, что, если бы не мои деньги, у него не было бы никакого магазина
А если бы не я, тебя давно бы упекли за решетку. Три года, государственное исправительное ничего не напоминает? Я ни черта тебе не должен. Папа подается к окну и продолжает: Но если еще хоть раз притронешься к Сэвену, я тебя вздрючу. Об этом тоже не забывай, раз уж переехал к его мамочке.
Кинг облизывает зубы.
Кения, садись в машину.
Но папуль
Я сказал, тащи свою задницу в машину!
Кения бормочет мне «пока», а после идет к пассажирскому сиденью и залезает в машину.
Ну, Большой Мэв Так теперь, значит? усмехается Кинг.
Папа выпрямляется.
Именно так.
Все ясно. Только смотри, не наглей. Не то я за себя не отвечаю.
И «БМВ» срывается с места.
Четыре
Ночью Наташа уговаривает меня пойти с ней к гидранту, а Халиль прокатиться в машине. Губы дрожат; я выжимаю улыбку и говорю, что не могу тусоваться, однако ребята просят и просят, а я стою на месте и снова им отказываю.
И тут на Халиля с Наташей надвигается тьма. Я пытаюсь их предупредить, но меня не слышно. В следующий миг тень проглатывает их и движется ко мне. Я делаю шаг назад и понимаю: она у меня за спиной
Я просыпаюсь.
На часах горят цифры: 23:05.
Я жадно и глубоко дышу. Майка и баскетбольные шорты прилипли к взмокшей коже. Где-то неподалеку гудят сирены, а Кир и соседские собаки лают в ответ.
Я сижу на кровати и тру пальцами лицо, словно пытаясь стереть с него приснившийся кошмар. Спать я теперь не смогу, потому что во сне увижу их снова. По горлу будто прошлись наждаком, и мне жутко хочется пить.
Когда мои ноги касаются холодного пола, все тело покрывается мурашками. Весной и летом папа всегда включает кондиционер на полную, и дом превращается в морозилку. Все остальные стучат зубами, но папа довольно приговаривает: «Немного прохлады еще никому не навредило». Вранье.
Я тащусь по коридору и на полпути к кухне слышу мамин голос:
Они что, не могут подождать? У нее на глазах только что умер один из ее лучших друзей. Она еще не готова пережить это вновь.
Я замираю. Кухонный свет пятном лежит на полу в коридоре.
Нам нужно провести расследование, Лиза, говорит второй голос. Это дядя Карлос, мамин старший брат. Мы хотим знать правду не меньше, чем вы.
То есть оправдать то, что сделала эта мразь, фыркает папа. В жопе у меня порасследуйте.
Мэверик, не начинай, перебивает его дядя Карлос. Перестань искать скрытые смыслы.
Шестнадцатилетнего чернокожего паренька застрелил белый коп, парирует папа. Тут и искать-то ничего не надо!
Тс-с-с! шипит мама. Тише. Старр и без того не может уснуть.
Дядя Карлос что-то говорит, но так тихо, что я не слышу. Я подкрадываюсь поближе.
Дело не в черных и белых, продолжает он.
Чушь, отвечает папа. Если бы это случилось в Ривертонских Холмах и его звали бы Ричи, говорить нам было бы не о чем.