Они заставят нас биться друг с другом, тоскливо сказал сын Локи. Они забрали всё, что мы могли дать им живыми, и теперь ждут, чтобы забрать всё у мёртвых.
Из тебя, племянник, вышел бы отличный скальд, ухмыльнулся Отец Дружин, но Фенрир лишь потряс мохнатой головой.
Я бы хотел уметь оборачиваться человеком. Почему у моего отца мы получились такими, дядя? В чём наша вина?.. Может, породившая нас прокляла и меня, и Йорма, и Хель ещё в собственном чреве?
Нашёл время и место, буркнул Старый Хрофт.
Туман поднимался всё выше и выше, колыхался, неяркий свет царил вокруг свет не-жизни и не-смерти.
Ни есть не хочу, ни пить, сказал волк. Такого не бывало, дядя. Даже когда я сидел на привязи, и жажду мою утоляла магия, я всё равно её чувствовал. А теперь ничего.
Время стоит, отозвался хозяин Асгарда.
Всё стоит. Ждёт. Я чую, великий Óдин, почти торжественно провозгласил Фенрир. Большинство тех, что явились сюда вместе с нами, уже расстались с жизнями. Души их заперты тут вместе с нами и долго не могут покинуть тела, отчего и кажется, что мёртвые встают, чтобы драться вновь Как ты сказал «им нет смерти». На самом деле есть. Только она коварна и бесчестна.
Старый Хрофт даже приостановился, недоумённо глядя на спутника.
Одиночество поневоле делает философом, дядя, печально ответил волк, перехватив взгляд старшего аса.
Никогда б не подумал, что ты способен философствовать, племянник. Но с чего ты взял, что бьющиеся здесь-таки умирают? Мы видели совсем иное.
Чую. Волк запрокинул голову, принюхался. Сколько-то раз их души возвращаются, да. Ударившись о преграду, одолеть которую не в силах.
И всё это ты чуешь?
Дым от того чёрного великана. Фенрир всё втягивал ноздрями недвижный воздух. Он поднялся высоко, но не рассеялся. Достиг незримого нам свода и потёк обратно, словно утратив порыв. Так и души, дядя. Взмывают, бьются о клетку и падают вниз.
Так, выходит, они и не погибнут, верно?
Погибнут, дядя. Возвращаясь, душа отдаёт часть силы. Потом ещё, ещё и ещё. До тех пор, пока от неё не останется совсем ничего. Всё достанется тем, кто запер нас здесь.
Старый Хрофт лишь изумлённо покачал головой.
А теперь будь готов. Волк резко присел, нагнул шею, ощетинился.
Туман впереди сошёлся на миг, а когда расступился, там стояла фигура в золотистых доспехах, в высоком шлеме с гребнем. Звякнуло откинутое забрало.
Привет тебе, Отец Богов, владыка Асгарда. Привет тебе на поистине последней битве.
Привет и тебе, Гулльвейг, Мать Ведьм. Зачем ты пришла? Хозяин погнал? Для чего? Ему, я думаю, и так всё видно.
Он оказывает тебе честь, Отец Богов, возразила Гулльвейг. Тебе, волку и мне. Он сам будет следить за этой схваткой.
Тогда что мы теряем время? прорычал Фенрир. Глаза его горели, с клыков капала слюна истинный Зверь Рагнарёка, да и только. Пусть враг окажет себя! И пусть это будет не та подделка, не то чучело, что мы повергли совсем недавно!
Враг будет. Гулльвейг протянула руку, словно приглашая полюбоваться. Воззри, Отец Дружин.
Серые стены опадали, втягивались в здешнюю твердь. Открывались бесконечные ряды мрачных столетних елей, густая поросль их застыла, подобно войску.
Железный Лес. Старый Хрофт поудобнее перехватил молот. Обиталище великанш и ведьм. Где-то тут ты и родился, племянник. Что ж, идём. Раз уж сегодня время таких встреч.
Гулльвейг легко шагала рядом с ними, словно броня на ней ничего не весила.
Кого ты приготовила нам? Уж не саму ли Ангрбоду, мать Волка, Змея и Хель?
Фенрир глухо зарычал.
Шаг, другой и вот уже никаких следов тумана, низкие серые облака затягивают небо, но это уже самые обычные облака. Железный Лес недобро молчит, однако он не совсем безмолвен что-то хрустнет, что-то стукнет, перекликнутся в отдалении мрачные голоса неведомых птиц.
Тропа повернула, выведя к широкому оврагу, с бегущим по дну ручейком среди зарослей папоротника. Через овраг перекинуто замшелое бревно, а на другой стороне
Волк даже не зарычал, он захрипел в ярости.
Потому что там, на противоположном краю, стояла женская фигура половина тела ала, словно сырое мясо, и половина мертво-синюшного цвета. Длинные чёрные волосы спускаются на плечи. Прямо смотрят бесцветные глаза.
Сестра Хель.
Брат Фенрир, откликнулась она.
Этого не было в пророчествах!